Главная > Выпуск 14 > ДИАЛОГ > Рада Полищук

ПОЭТ  И  ФИЗИК  В  ОДНОМ  ФЛАКОНЕ

Кирилл Ковальджи мужчина красивый. И очень фотогеничный. Почти на каждой его книжке есть портрет. Можно проследить закономерность – с возрастом Кирилл меняется к лучшему. Взгляд становится глубже, он пристально смотрит прямо вам в глаза искоса или в упор и затаенно улыбается уголками губ. Он мудрый, серьезный и вместе с тем похож на ребенка – то ли озорной огонек в глазах, то ли не угасающее детское любопытство тому виной, не знаю.

По первому образованию он физик (физический факультет Учительского института в  Аккермане), по призванию лирик (московский Литературный институт им. А.М. Горького). Такой симбиоз – поэт с четким аналитическим мышлением. Бывает. Но не часто. Любовная лирика – чувственная, интимная, вместе с тем приподнято романтическая. А мемуарная проза, его «мозаика» – глубокие философские размышления человека, умудренного разнообразным опытом, начиная с детства.

Жизнь каждого человека – мозаика, говорит Кирилл и прямо у нас на глазах  складывает полотно своей жизни из разновеликих, разноцветных, разных по фактуре и форме фрагментов, которые как по волшебству срастаются друг с другом и под рукой мастера оживают в цвете и в звуке. Зачитаешься, не каждому дано, нет, не каждому.  Кирилл – мастер слова, с этим вряд ли кто-то станет спорить. 

Мы знакомы с Кириллом почти четверть века. Знакомы – как-то слишком отстраненно, сказать «дружим» - может быть, немного чересчур, правильнее – состоим в приязненных отношениях. На протяжении двадцати пяти лет – долгий срок, без каких бы то ни было периодов охлаждения или отстраненности.

Кирилл ровен, приветлив, сдержан, без срывов и перехлестов, не отпугивает, а притягивает к себе, располагает к откровенности, без панибратства. Несмотря на разницу в возрасте его легко можно называть по имени – Кирилл,  но на ты с ним не перейду никогда, и он со мной уже скоро четверть века – на вы. И есть в этом какая-то особая прелесть, что-то чуточку старомодное, утраченное и оттого милое сердцу,  как реверансы дам и поклоны кавалеров.

Еще одна яркая способность Кирилла Ковальджи – он умеет ненавязчиво отвечать на незаданные ему вопросы, которые смутно беспокоят тебя, еще не сформулированные окончательно, даже не до конца осознанные, быть может. Вдруг коротко и ясно, стихотворной строкой он расставляет все по местам – ах, вот же как, думаешь ты, как просто, оказывается.  Просто, когда за тебя додумали. И хочется уже не полистать, а почитать его книги – и стихи, и прозу. Они затягивают, спокойной невычурной интонацией, завлекают массой точных, казалось бы, мелких деталей и подробностей, без которых нет литературы. А у Кирилла зоркий глаз и потрясающая память. Он помнит все с раннего детства, слушаешь и диву даешься. А сколько людей прошло через его жизнь, сколько литературных знаменитостей, с которыми учился в литинституте, работал в Правлении СП СССР, Инокомиссии Союза писателей СССР, в «Юности», «Литературном обозрении», в издательстве «Московский рабочий», теперь в секретариате СП Москвы, в журналах «Кольцо А» и «Пролог», в Комиссиия по помилованию при Президенте РФ. Я наверняка многое упустила, но не досье же пишу. Он помнит все и всех и умеет рассказать, не выделяя себя, не отводя себе особое место.

И все это не показушно, чтобы понравиться, произвести впечатление, ему это не нужно, он и так давно уже Кирилл Ковальджи – заметили вы его или нет. Он и на вечерах своих, и дома, и в гостях, и в столовой переделкинского дома творчества одинаково спокоен и уравновешен. Он хорошо читает стихи – и свои, и чужие, без пафоса и надрывности, он замечательный рассказчик – его байки и анекдоты умны и смешны, и что особенно важно – всегда уместны. Он не занимает собой все пространство вокруг, умеет слушать – редчайший дар. И слышит, вне всяких сомнений. Иногда кажется, он ушел в себя и только кивает головой и время от времени, мягко и протяжно повторяет: да… да… да… - не понятно, о чем.  И вдруг - реплика, острая, мгновенная, прямо в нужную точку, в очередной раз восхищает его аналитически образная система мышления – поэт и физик в одном флаконе.

Еще один плюс в колонку плюсов: Кирилл читает подаренные книги. Может не все, за всех не скажу, но мои читает, ценит и пишет о них. Мнением Кирилла многие дорожат – у него кроме слуха, может быть, врожденного, есть чутье на настоящее Слово, может быть, тоже от Бога.

Не удержусь, приведу несколько слов Кирилла Ковальджи о моей прозе: «В прозе Рады Полищук чувствуется напряженная внутренняя работа, свой внутренний мир, иногда – тревожный, мучительный, иногда – яркий, живописный и остроумный. В ней как бы уживаются два автора: современная женщина, москвичка, умная, наблюдательная, живо откликающаяся на впечатления бытия. И другая, чьей душе «тысячи лет» – вещунья, библейская плакальщица, хранящая страдальческую память своего народа, бесконечно одинокая, осиротелая душа».

    А еще – Кирилл умеет работать, не зря, наверное, во все времена и по сей день, он востребован. Сам Кирилл так написал: «Я никогда не старался делать карьеру. Ни служебную, ни литературную. Работу мне всегда предлагали, я её не искал. А с поэтическими знаменитостями не заводил полезных знакомств, — что было, то делалось само собой. Заслуга ли это? Что мной руководило? Кроме всяких приятных объяснений, есть и одно не очень похвальное: избалованность. Я с детства привык, что меня любят, ценят, восхищаются моими способностями. Привычка распространилась и на взрослую жизнь, я верил (порой подсознательно), что моё от меня никуда не уйдёт, верней — моё ко мне само придёт. Рано или поздно. В общих чертах так оно и вышло».

Согласитесь, такое признание располагает к человеку. Без вычурности и кокетства. Веришь, что так все и было. А что-то от избалованного ребенка и сейчас в нем есть, не отталкивающее, а притягательное.

  Кирилл как-то признался то ли в воспоминаниях своих, то ли в интервью: «Я чаще попадал в обойму «и др.»... Это «и др.» и был мой псевдоним». Нет, Кирилл Владимирович, категорически – нет. Вы  - не др., вы  – Кирилл Ковальджи. Этим все сказано, ни с кем не спутаешь.

Переделкино, 2013

Назад >>