Главная > Выпуск 13 > ДИАЛОГ > Рада Полищук
БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ
Эти несколько слов о Льве Александровиче Аннинском неожиданно для себя начну с поэтических строк:
Дочерям
Три девочки. Из тьмы небытия
Я вызволила их. Нежнейшие созданья!
Три веточки у дерева-меня,
Три звездочки в бездонном мирозданье.
Три ноты, зазвучавшие в тиши,
Три новых краски на палитре Бога,
Три разных версии моей души
Три тропки в жизнь от моего порога.
Александра Иванова-Аннинская
При жизни Александры Николаевны, Шуры, я не знала, что она пишет стихи. А узнав уже после – не удивилась. Не потому что она филолог, гуманитарий, не потому что жена Льва Аннинского. Это скорее контраргумент – рискнуть писать стихи при таком муже надо иметь смелость или полную внутреннюю свободу и просветленный, не омраченный извне, заинтересованный взгляд на мир. В глазах Александры Николаевны не угасал этот свет любви, надежды, тепла.
Они прожили вместе пятьдесят шесть лет. Вместе – значит неразлучно. До последнего ее дня они шли, держась за руки.
Почему-то вспоминается Шоша, символ воистину неземной любви, привязанности, верности, соития душ.
Сердце разрывалось от вида этих крепко сцепленных рук.
«Сердце разрывается? На то оно и сердце… Господь молчит? На то оно и молчание…» Так написал Лев Александрович, по другому поводу, о моей книге «Семья, семейка, мишпуха».
На то оно и сердце, на то и молчание.
Помолчим и мы, прислушиваясь – то ли к голосам, окликающим нас из вечности, – куда они зовут? то ли к шагам, шелестящим в глубинах времени, – куда они ведут? Замрем на краткий миг в безмолвии памяти – и может быть, откроется главное и снизойдет покой…
Хотя «покой нам только снится». А Лев Александрович, мне кажется, видит во снах что-то другое, из прошлого или из будущего – не имеет значения. Он как профессиональный ткач вручную умеет вязать узелки на нитях, прочные и для постороннего глаза не заметные. В каком-то смысле прошлое и будущее для него едины – единое полотно, на которое наносится причудливый узор загадочной и непостижимой картины под именем ЖИЗНЬ. Впрочем, для кого-то непостижимой, кто-то и голову ломать не будет, пытаясь разгадать главные СМЫСЛЫ. Но Лев Александрович любопытен, в его взгляде всегда, сквозь печаль и усталость, которая, кажется, ему не свойственна, светится луч познания, он ничего не принимает на веру, до всего хочет дойти сам, потрогать своими руками, может быть, попробовать на вкус. И назвать своим именем – от Аннинского. Ему все интересно, потому что «ничего чужого нет в природе».
Кому не нравится, кто не согласен – спорьте, назовите точнее, найдите сами. Лев Александрович никогда не препирается ради любви к красивому слову, ради результата, чтобы последнее слово осталось за ним. Он щедро делится своими гипотезами, открытиями и сомнениями, ему нечего скрывать при всей противоречивости его изысканий. «В прошлом, – признается, – в христианские времена, я был бы, наверное, проповедником, миссионером, таков склад моего характера – я люблю разговаривать с людьми, люблю, когда меня слушают». Что ж тут плохого?
У каждого свой путь, свой поиск. «Ищите и обрящите…» Владейте словом, как владеет им Аннинский. И будьте счастливы, как умеет быть счастлив Лев Александрович, даже в самые лихие для себя времена.
Долголетия вам, Лев Александрович. Ад меа ве-эсрим – до 120!
Рада ПОЛИЩУК
Назад >>