Служка. Желаете помолиться?

Яша неожиданно для себя кивает. Служка приносит ему талес и тфиллин. Яша неумело надевает талес.

Служка. Надо сказать каддиш3? (Подает молитвенник.)

Яша. Каддиш? Нет.

Служка. Я вижу, вы давно не молились?

Яша. Очень давно.

Раввин. Никогда не поздно. Почему волнуются народы и люди за­мышляют тщетное?.. Сидящий в небесах Господь насмехается над ни­ми. А люди тщетному служат, тщетное любят, тщетному радуются. То­гда Господь говорит с ними в гневе своем и в ярости своей пугает их: «Ведь Я поставил царя Моего над Сионом, горой святой Моей. Проси Меня, ведь Я родил тебя и Я дам народы в наследие тебе и во владение тебе — края земли. Сокрушишь их жезлом железным, как сосуд гор­шечника, разобьешь их.» Служите Господу в страхе и радуйтесь в тре­пете. Вооружитесь чистотой, чтобы не разгневался он и чтобы не по­гибнуть вам в пути в тщетном. Бросьте тщетное, ибо счастливы все, по­лагающиеся на Господа.

Яша. Слушай, Израиль... Один Бог, одна жена, как у всех... Как у всех...

Свет гаснет, а когда зажигается...

Вольский. Слушайте, Яков Мазур, я получил депешу из Екатеринослава. Они согласны на двенадцать представлений.

Яша. Где Магда?

Вольский. Вышла за покупками. Почему вы спите одетый?

Яша. Хотите, чтоб я ходил нагишом?

Вольский. Это я с вами так хожу. Через шесть дней премьера. Люди купили билеты. Половина мест продана, а он лежит... Кто порвал вам брюки? Вы весь перемазанный.

Я ш а. На меня напали... Хулиганы.

Вольский. Таскаетесь допоздна. Ну-ка, встаньте и шагните.

Яша. Вы мне не отец и не опекун.

Вольский. Верно. Но если мы успешно пройдем в Е катер и но славе — вся Россия наша... Ваша!.. А вы шляетесь по но­чам бог знает где. Где вы были ночью сегодня?

Яша. Господин Вольский, вы не прокурор, и я вам не даю показаний.

Вольский. Не прокурор и не отец, но за вас отвечаю. Это я выта­щил вас из канавы. Вы были обыкновенный люблинский штукарь, ко­гда я начал вас возить... И теперь...

Я ш а. Я поправлюсь до премьеры.

Входит Магда. С едой.

Вольский. Я все-таки схожу за доктором.

Яша. Пане Вольский, не надо доктора.

Магда. Приспичило ему к одной из своих девок.

Вольский. Я импрессарио уже тридцать лет и видел это... Годами артисты карабкаются к вершине славы — вот-вот, она уже близко, а они срываются и гибнут.

Магда. Болека арестовали. Связался с ворами, и они его подстави­ли, когда он играл в кости.

Яша. Все будет хорошо.

Магда разрыдалась.

Вольский (смотрит на крылья). Н-да, что же телеграфировать в Екатеринослав?.. И почему вы ссоритесь, а не репетируете... Вам же вместе работать. Иногда мне жаль, что я не торгую селедкой. (Уходит.)

Яша. Магда, все будет в порядке. Магда... Магда, я люблю тебя.

В ответ Магда срывается и ломает в остервенении приготовленные ею крылья. У нее истерика.

М а г д а. Мерзавец!.. Поблядун!.. Убийца!..

Метнула миской в Яшу. Перемена света.

Яша. Убийца?.. Почему «убийца»?.. Все. Конец. Скоро Эмилия ска­жет то же самое.

Эмилия (появившись из темноты). Что случилось? Всю ночь из-за тебя глаз не сомкнула.

Яша. Вчера у меня случилась неприятность. Повредил ногу на ре­петиции.

Эмилия. Сорвался с проволоки?.. Я удивляюсь, что ты вообще жив. Будь мы вместе, я бы тобой занялась. Нам надо обсудить важные проблемы.

Я ш а. Я готов.

Эмилия. Пора что-то решить. Мы оба не дети. Настал момент, ко­гда я не в силах ждать — не переношу неопределенности. На каком я свете?.. Халинке надо учиться. Ты даешь тысячи обещаний, а ей нель­зя терять полугодие. Халина умная девочка — едва закрывается дверь, начинается пытка: ты сказал при ней слова, и она не оставляет меня в покое. Я чувствую себя на льдине и вот-вот окажусь в воде.

Яша. Хорошо, мы все решим.

Эмилия. Каждый раз ты только обещаешь все решить. А какие проблемы?.. Если мы едем, мне надо продать мебель и избавиться от квартиры. Цена ей невелика. Ну вот и все дела... Разговорами ни­чего не сделать. Еще надо подать прошение о паспортах заблаго­временно, потому что русские чиновники все усложняют. Наметить день отъезда. Особо — финансовые проблемы. Щепетильная для меня тема. Без денег нам ничего не удастся. Ну, и... мы говорили о твоем обращении в христианство... Пустая формальность, но чело­век не становится верующим только от того, что его окропили во­дой. Иначе мы не сможем вступить в брак. Мелочь, но — если ты не готов — зачем разыгрывать фарс? Мы не дети.

Яша. Ты знаешь — каждое мое слово было искренним.

Эмилия. Ничего я не знаю. И что вообще я о тебе знаю?.. Я еще не знаю твоей жены и не хочу ее знать. Ваш брак бездетен, а я... я еще могу. Халина мне сказала: «Когда выйдешь замуж за дядечку Яшу, пусть у меня будет братик». Она все чувствует, умная девочка... Мазур — хорошая польская фамилия, тебе необходимо потомство...

Яша. Эмилия, у меня нет денег. Все мое имущество — дом в Люб­лине, но я не могу отнять его у жены.

Э м и л и я . Ты вел себя так, будто деньги для тебя не проблема.

Я ш а. Я думал, достану их.

Эмилия. Прости, но план был другой. Ты забываешь все, что раньше было решено. Ты хотел на год отказаться от выступлений и учить европейские языки. Мы хотели купить дом и сад возле Неаполя.

Яша. Каков, по-твоему, должен быть минимум?

Эмилия. Мы это уже обсуждали. Пятнадцать тысяч, а все, что бу­дет сверх, тоже пригодится.

Я ш а. У меня ничего нет.

Эмилия. Что ж... мои чувства к тебе от этого не изменятся. Но все придется перерешить. Я ш а. Я достану деньги. Эмилия. Как? Ограбишь банк?

Входит Халинка.

X а л и н к а. Ой, дядечка Яша!

Эмилия. Сколько говорить, надо стучаться. Мы говорим о делах. Халинка. Не надо морщиться... Дядечка Яша, кажется, в плохом настроении?..

Я ш а. В простокваше лодка утопилась. Халинка. Ой, смешное выражение! Яша. Это еврейская поговорка.

Халинка. До чего охота научиться еврейскому и китайскому, и татарскому, и турецкому. А что это такое — еврей?

Стук в дверь.

Эмилия. Кто-то пришел. (Выходит.)

Халинка. Дядя Яша, загипнотизируй меня.

Яша. Зачем?

Халинка. Интересно.

Я ш а. Ты и так загипнотизирована.

X а л и н к а. Да ну?

Я ш а. Ты должна меня любить. Любить и помнить.

X а л и н к а. Вы только говорите. А на самом деле вы мой враг. Или даже дьявол в человеческом облике. Вдруг у вас рога и хвост, как у чер­та?

Яша. Точно. Рога — вот они! (Приставил два пальца ко лбу.)

Возвращается Эмилия. Халинка убегает.

Эмилия. Сыщик рассказал, что сегодня ночью неподалеку — у богача Заруского — была попытка ограбления. Предупредил меня. Странная история. Этот вор, видно, рылся в карманах и выронил на ковер бумажку, где записан мой адрес.

Яша. Ты на третьем этаже. Это высоковато для жуликов.

Э м и л и я . А почему ты знаешь, что Заруский на втором?

Яша. Потому что я и есть тот самый вор.

Пауза.

Эмилия. Сейчас не время для шуток.

Я ш а. Я повредил ногу, прыгая с балкона Заруского.

Эмилия. Так... Ночью я как раз читала о женщине, которая полю­била сумасшедшего.

Яша. Это о тебе.

Эмилия. Стефан, да будет ему земля пухом... Стефан Храбоцкий тоже был психопат. Наверное, такие мужчины мне интересны.

Я ш а. Не кори себя. Ты самая благородная пани из всех, кого я знаю.

Э м и л и я. А кого ты вообще знаешь? Вырос из мусора и сам мусор. Если я со всем мирилась, меня не должен испугать вор. Однако забав­но, что ты оказался вором бездарным. Да, да, да, ты бездарен, и я пре­зираю тебя. Ты ничего не можешь, ни на что не способен!.. Надеюсь, ты понимаешь, что отныне тебя нет для меня. Я тоже мертва. Возмож­но, ты — калека на всю жизнь. Наверное, у тебя с Богом какой-то дого­вор, если он сразу взыскивает.

Яша. Просто я шлимаз*. Партаг**. (Встает, чтобы уйти.) Про­сти, если можешь. И будь уверена, что никогда больше... (Уходит.)

Эмилия (бросается ему вслед). Сходи к врачу!

Голоса. Куда ты, Яша?

— Опять на проволоку?

— С больной ногой?

— Утром он знал, что делать, — держаться праведной стези, как по­ступал его отец, а до этого — отец его отца...

Далее >