Главная > Архив выпусков > Выпуск 9-10 том 1 > Поэзия

Александр НЕМИРОВСКИЙ

В ОБЩЕНЬЕ СО СВОИМИ МИРАЖАМИ

ЧАСОВЩИК
А подо мной в подвальном этаже
Худой старик с печальными глазами,
Как ворожей, склонился над часами,
Над судьбами воров и сторожей.

Он не откроет внутреннюю связь
Между частями разных механизмов,
Он в стороне от времени и жизни,
Во времени всю жизнь прокопошась.

Часы идут друг другу невпопад.
Они различны, как различны лица,
И даже эта древняя столица
Напоминает чем-то  циферблат. (1938)

***
Нам жизнь не предоставила уюта.
Мы были непомерно высоки.
О нас она обламывала круто
Тяжелые дверные косяки.

Мы жизнью шли, как реки нараспашку
По степи ходят, руки разбросав –
И с ветром, запыхавшимся в рубашках,
И с небом, захлебнувшимся в глазах.

И с песнями попутных пароходов,
И с берегом, идущим по бортам.
А сколько женщин мимо нас, поодаль
Проплыло, как ночные города.

Начало, взяв лавинами, с морен
Мы жизнью шли, как реки ходят к устью,
Мы, побеждая, исходили грустью,
Как реки умирают у морей. (1939)

***
Двумя досками дверь моей квартиры
Забита накрест в первый день войны.
Четвертый год я странствую по миру,
Оставленной не помня тишины.

А дома пальма без воды засохла,
Ладони листьев в трубочки свернув,
И пыль легла, как занавес, на стекла,
Не мытые ни разу за войну.

Пока я полз, и руки в кровь царапал
Пока бежал в атаку на врага,
Здесь время шло, обрушиваясь на пол
Кусками штукатурки с потолка. (1945)

МАНДЕЛЬШТАМ
Отросток миндального корня,
Но с ним не миндальничал век,
И, власти его непокорный,
Он горний задумал побег.

Рассеялся времени пепел.
Расплавилась грозная сталь,
Но чудится мне, что на небе
Благоухает миндаль.

Слепой к отечеству веры
Во мне, поэтому нет.
Поэты, а не парфюмеры
Эпохе диктуют букет. (2002)

ГЛАЗКОВ
Он поколенья нашего Сократ.
Был более всех нас раскован,
Наш мир через глазок Глазкова
Был увеличен во сто крат.
И он презрел согласный лай,
Собачью будку Агитпропа.
Он стал России телескопом –
Наш неугодник Николай. (2004)

  ПАМЯТИ Н. МАЙОРОВА
Еще не выпал наш последний снег,
Тот самый снег, что принесет разлуку.
И мы гребем с тобою, как во сне,
Лопатами, как веслами, сквозь вьюгу.

Еще не выпал наш последний снег.
Я говорю вам: «Нет, еще не выпал.
Еще растают в солнечном огне
Осколки дней, как смерзшиеся глыбы.

Еще ударит над полями гром,
Еще цветы мы будем мять по лугу.
Еще своих любимых мы найдем,
Как музыкант находит тон по слуху».

Встают сугробы, словно берега,
И мы скользим меж ними, как фрегаты.
И музыка звучит издалека
Прекрасная, как Лунная соната.

Свистит поземка, заметая след,
И нет уже обратно нам дороги.
И в мир, как в недописанный сонет,
Ведут нас ослепительные строки. (1970)

* * *
Еще один день в Дон
Ушел свинцовым грузилом.
И рыба открытым ртом
Его на лету не схватила,

И рак на песчаном дне
Не тронул его клешнями.
И день мой лежит на дне
Рядом с другими днями.

Над ним проносит река
Свои свинцовые воды.
Сливаются месяцы в годы,
И сходятся годы в века. (1972)


БОЛЬНИЦА
Она скользит меж каменных громад,
И красные нацеливает фары,
И входит в дом усталым санитаром
С носилками. За мною, говорят.

Я в кузове, там – кто-то у руля:
«Он жив еще?» Что сделаешь? Привычка.
Звездою синей вспыхивает спичка
И угасает, словно нить моя.

«Покой приёмный»… Есть еще такой
Последний круг у жизни-ростовщицы,
Которым начинается больница,
А там уже… кладбищенский покой. (1971)

***
А.Б.
Она ко мне явилась с опозданьем,
Как дальние приходят поезда.
И в хаосе тревожном ожиданья
Она зажглась, как поздняя звезда.

Она, как снег, на душу опустилась.
И стало вдруг так чисто, так бело,
Как будто снова детство возвратилось
И памяти дороги замело.

И снова я бреду по первопутку.
Январский ветер свищет за спиной.
Но с нею мне не холодно, не жутко
В безжизненной пустыне ледяной.

Вот, проводом натянутым звеня,
Последняя отходит электричка,
И падают снежинки на реснички,
На щеки марсианки иль москвички
И тают под губами у меня. (1959)

БУТОВО
Подмосковное Бутово.
Тополей череда.
И от времени лютого
Никакого следа.

Сколько тысяч расстрелянных
Здесь заполнило ров...
Сколько звездных, потерянных
Безвозвратно миров.

Перемешаны с глиною
Здесь какие слова...
Почему ж над невинными
Не седеет трава?! (1997)

***
Они бессмертны, эти старики,
Бредущие пустынею восточной.
Им не страшны горячие пески,
Не высохнет священный их источник.

Им горизонта не закроет пыль,
Искать дороги им в Эдем не надо –
И Авраам, и Сарра, и Рахиль
Пасут в веках невидимое стадо. (1997)

ИСХОД
Мы горсть песка. Рассыпал нас Господь,
Лишив отчизны и родного дома,
И навсегда оставил нашу плоть
Несовместимой с глиной, черноземом.
Рассеял средь своих  материков
И повелел остаться чужаками.
Мы – память мира, боль былых веков,
И не слепить из этой боли камень.
Политика и власть нам не с руки,
Мы легковесны, словно птичьи перья,
Дано нам жить всем бурям вопреки,
Назло свинцовой тяжести империй. (1995)

***
Многострадальный Иов!
Я заблудился
В мире возвышенных слов,
Стоптанных истин.

Вера, что ты пронёс,
Во мне не окрепла.
Не посыпал я волос
Пылью и пеплом.

Бедам своим я сам
Знака не подал,
И по чужим часам
Прожил я годы.

Тысячелетий  бег
Длился без цели…
Падает белый снег
В чёрном ущелье. (1983, 2002)

***
Свободного пространства нет уже,
Всё занято стальными гаражами,
И я на самом верхнем этаже
В общенье со своими миражами.

Зарей они являются ко мне,
Когда земля от заморозков стынет,
И с богом я тогда наедине
В огромной человеческой пустыне.

Посланцами космических миров
Давно уже записаны скрижали.
Но мне б, как Моисею, пару слов,
И лишь таких, чтоб звезды задрожали. (2001)

***
В своем дворце, объятом сном,
Не спит один Давид.
«Авессалом! Авессалом!» -
Он без конца твердит.

Не напевает он псалом,
Струнами не бренчит,
«Авессалом! Авессалом!» -
Рыдает он навзрыд.

И голова его в огне.
«Зачем теперь корона мне,
Когда мой сын Авессалом
Похищен вечным сном?» (2004)

Подборку составил Герман ГЕЦЕВИЧ

Между музами. Предисловие Германа Гецевича.

Назад к содержанию >>