Главная > МКСР "ДИАЛОГ" > Керен КЛИМОВСКИ

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ВЗРОСЛОГО МУЖЧИНЫ

(Окончание) 

 

Картина шестая

Жена яростно гладит военную форму.

Ж е н а. Мне было так больно, что заболела голова, и ворочалась на плечах, как перезрелое яблоко, которое никак не упадет. А потом мне помогли. Я кормила кошку консервами и так порезала пальцы, что едва удалось остановить кровь. А я держала руку под краном, смывала кровь и думала: каждая разлука – репетиция смерти. Даже если сейчас он вернется, это только отсрочка, потому что когда-нибудь он не вернется. Не с войны, а из магазина или со двора, но не вернется. Я прижимала к пальцам ватку с перекисью водорода, и вата розовела, а я думала: каждая разлука – репетиция Главной Разлуки, и приклеивала пластырь и думала: это – для всех, универсально, как Макдональдс, такая вот смерть, и отмывала раковину от крови и думала про наш народ, как мы видим жизнь во всем временном объеме одновременно. Мы – путешественники во времени. Я с детства знаю, что будет дождь до того, как он пошел, и чувствую запах хлеба, едва начинаю месить тесто. А запах крови – как только открываю газету, правда, не всегда: войны бывают лишь по нечетным годам. Это оттого, что мы живем в маленькой стране у моря. Тут так тесно, что наше будущее живет вместе с нами, у нас интимные отношения со временем. Я мыла пол, заляпанный кровью и думала: если вернется, буду его любить – много и везде, и бесстыдно: у моря, в парке и даже на улице, и пусть осуждают, пусть смотрят с отвращением и кричат, пусть тащат в участок или в сумасшедший дом, мне все равно! Это они сумасшедшие, если не видят: может, у них время свернулось клубочком на коврике у дверей и урчит, а у меня оно стучит в висках и не отпускает. Остается только ловить волну, слиться с этим бешеным ритмом – тогда отпускает, нет, не отпускает, никогда не отпускает…  

Входит Мать.

Ж е н а. Бабушка…

М а т ь. Я тебе не бабушка!

Ж е н а. Ты – вообще не бабушка.

М а т ь. С кем разговариваешь, мерзавка?!

Ж е н а. Ты – мать.

М а т ь. Одно другому не мешает!

Ж е н а. Еще как. Каждая женщина сначала дочь, потом жена, потом мать, потом бабушка – если доживет. Жизнь измеряется мужчинами – в каждой стадии свой главный. У самой счастливой их четверо – по порядку. Если не повезло – ни одного. Бывает по-всякому. Но главное – вовремя перейти. А ты осталась матерью, застряла там и мучаешь меня!

М а т ь. Надо было родить мне внука.

Ж е н а. Тебе ничего не поможет – ты не была женой!

М а т ь. Я и дочерью не была. Я всегда была матерью.

Ж е н а. Поэтому нам и тесно.

М а т ь. Матерью должна была стать  т ы  – засиделась в женах!

Ж е н а. Надо было родить сына…

М а т ь. Еще не поздно.

Ж е н а. Мне нравится быть женой, и ты должна уступить.

М а т ь. Как бы не так!

Ж е н а. Я могла бы полюбить тебя. У меня не было бабушки, я о ней мечтала. В этом слове есть что-то сладкое, домашнее: молоко с медом, пышки, белый платок, синие прожилки. Стань бабушкой – она мне так нужна.

М а т ь. Это не для меня – во мне нет сладкого.

Врывается Дочь.

Д о ч ь. Я подслушивала! Я так и знала: у меня есть только папа. Я – почти сирота.

Затемнение.

 

Картина седьмая

 

На диване сидит Мать и читает газету.

 Входит  Дочь с лейкой, и поливает цветы в горшках.

Д о ч ь. Говорят, исчезают пчелы. Никто не знает, почему. Но это очень плохо. Сначала улетят птицы, а потом пропадут фрукты, ягоды, орехи. Люди строят города, для пчел не остается цветов. Они летают далеко в поисках нектара и не возвращаются. Если их не остановить, через тридцать пять лет не останется ни одной пчелы. Они исчезнут с лица земли.

М а т ь.  С этим ничего не поделаешь!

Д о ч ь. Я так люблю мед. Неужели его не будет?

Входит Жена, вытирает пыль.

Ж е н а. Говорят, исчезают мужчины. Никто не знает, почему. Но это очень плохо. Сначала перестанут рождаться дети, а потом пропадут женщины. Люди придумывают войны, у мужчин темнеют лица – обрастают щетиной. Они уходят в поисках непонятно чего и не возвращаются. Если их не остановить, через три года не останется ни одного мужчины. Они исчезнут с лица земли.

М а т ь. Как странно: об этом не пишут в газетах!

Ж е н а. И в интернете – ни следа.

Д о ч ь. А про пчел пишут.

Ж е н а. Можно подумать, пчелы важнее мужчин!

М а т ь. Людей волнуют только деньги!..

Д о ч ь. Нигде не пишут, но все знают...

Ж е н а. Такое нельзя скрыть.

М а т ь. Ходят разные слухи...

Ж е н а. Даже не слухи, вначале был просто шум, его принесло морем...

Д о ч ь. Не шум, а пчелиный гул – это все пчелы...

М а т ь (вздыхая). Интернет и телевизор давно устарели, я уже не говорю про газеты.

Ж е н а. Информация передается по воздуху, как грипп.

Д о ч ь. Многие не верят. Про пчел – да, а про мужчин – нет.

М а т ь. И зря! Всегда лучше верить, чем не верить!

Пауза. Мать смотрит на Жену.

Ж е н а. Ходят разные слухи…

М а т ь. Такое нельзя скрыть!

Пауза. Жена смотрит на Мать.

М а т ь. Вначале был просто шум…

Ж е н а. Пчелиный гул!

Пауза.

М а т ь. У нас нет выбора.

Ж е н а (закрыв руками лицо). Это ужасно!

Д о ч ь. Вы про что?

Ж е н а. Да, выбора нет.

М а т ь. Это для его же пользы.

Д о ч ь. Что вы хотите сделать?!

Ж е н а. Он еще скажет нам спасибо!..

Д о ч ь. Нет! Он не согласится...

Ж е н а. Мужчины так неблагодарны!

М а т ь. Вечные дети.

Д о ч ь. Он будет сопротивляться.

М а т ь. Ты ведь любишь папу?

Д о ч ь. Не надо!

Ж е н а. Ну, будь умницей...

Д о ч ь. Нет!

Ж е н а  и  М а т ь (повторяя на разные лады). У нас нет выбора, нет выбора...

Затемнение.

 

АКТ 2

Картина первая

 

Спустя неделю. Гостиная идеально убрана, все сверкает. Окна зашторены. В самом низу двери, ведущей в комнату, прорублена дыра. Через нее Жена просовывает поднос, на котором стоит бутылка вина и еда. Пытается протолкнуть поднос поглубже.

Мать наблюдает за ней.

 

М а т ь.  Постучи вилкой.

Ж е н а. Зачем?

М а т ь. На всякий случай...

Ж е н а. Он не глухой!

М а т ь.  Мало ли... одичал... Ты поглубже протолкни.

Ж е н а. Еще чего – это последний поднос!

М а т ь. А те – не спасти?

Ж е н а. Только если шваброй.

М а т ь. Загляни внутрь – он хоть съел что-то?..

Ж е н а. Там темно, не видно.

М а т ь. А ты с фонариком.

Ж е н а. Боюсь...

М а т ь. Какие мы нежные!

Ж е н а. Сами лезьте с фонариком, если хотите.

М а т ь. Я плохо вижу.

Ж е н а. Если что, позовет.

М а т ь. А если?..

Ж е н а. Ему не помешает похудеть.

М а т ь. Он уже пять дней молчит!

Ж е н а. Обидчивый и злопамятный – весь в мамочку!

М а т ь. Не смей, это все из-за тебя!

Ж е н а. Да ну?! А кляп в рот?!

М а т ь. Он так орал, что соседи могли вызвать полицию.

Ж е н а. Конечно, орал: вы его оскорбили – вечно с ним, как с мальчиком…

М а т ь. На цепь его посадила не я!

Ж е н а. Опять инсинуации: не цепь, а веревка!

М а т ь. За ногу! К кровати!

Ж е н а. Он пытался выбить дверь и сбежать...

М а т ь. Я бы никогда!..

Ж е н а. Вы приложились – ого-го!

М а т ь. Ты меня вынудила...

Ж е н а. Мне было его так жалко: свернулся клубочком на полу и скулит.

М а т ь. Внимание привлекал – у него с детства...

Ж е н а. Но, может, стоило показать врачу?

М а т ь. С ума сошла?! А если бы его узнали?!

Ж е н а. Но, там же рана – вдруг гной?..

М а т ь. Царапина! Я йодом смазала.

Ж е н а. Надо же – родная мать и... ножницами...

М а т ь. Маникюрными! Надо было быстро действовать, а ты орала, дура!

Ж е н а. Он укусил меня!

М а т ь. Если бы ему удалось...

Ж е н а. Я пыталась снять с него цепь... когда он успокоился...

М а т ь. Ага! И он чуть тебя не придушил...

Ж е н а. Сколько можно! И вообще – мы договаривались не вспоминать.

М а т ь. Он тебя ненавидит!

Ж е н а. Ну, не больше, чем вас: меня он обозвал сукой, а вас и змеей и старой ведьмой!

М а т ь. Говорить такое матери!

Ж е н а. Он сказал, что у него больше нет матери.

М а т ь. От матери так просто не отделаешься, а тебя – погонит!

Ж е н а. Не мечтайте!

М а т ь. Ты – как тетя Клара. Вылитая!

Ж е н а. Опять про тетю Клару!..

М а т ь. Я ее убила...

Ж е н а. Хватит! Думаете, я не знаю, как вы настраивали его? Отольются кошке мышкины слезки...

Вбегает Дочь.

Д о ч ь. Аааааааааааааааааааааааааааааа!

 

Картина вторая

 

Дочь стоит посреди комнаты и кричит. Мать и Жена сидят на диване, заткнув уши. Дочь перестает кричать.

М а т ь. Все?!

Ж е н а. Не ори. (Пауза.) Не ори.

Д о ч ь. Накопилось.

М а т ь. Да, ты не в нашу породу.

Д о ч ь. Надоело!

Ж е н а. Так, все, давай – за уроки.

Д о ч ь. Хочу шторы поднять!

М а т ь. Что ты, что ты!

Ж е н а. С ума сошла?!

Д о ч ь. Вы обещали – «завтра», а потом опять «завтра», я так больше не могу, я не летучая мышь, а герань вообще скоро завянет!

М а т ь. Тебе что дороже: герань или отец?!

Д о ч ь. Надо проветрить – у нас плохо пахнет.

М а т ь. Это бывает, может случиться в любой семье.

Ж е н а. Надо попрыскать квартиру духами.

Д о ч ь. От папы что-то слышно?

Ж е н а. Ты же знаешь, у него тяжелый характер...

Д о ч ь. Может, написать ему?

М а т ь. У него выключен свет – наверно, лампочка перегорела...

Д о ч ь. Так поменяйте.

М а т ь. Не надо тревожить человека.

Ж е н а. Он отдыхает.

М а т ь. Ему не на что жаловаться: кормят, как в пятизвездочной гостинице!

Ж е н а. Это можно считать своего рода отпуском...

Д о ч ь. Мам, но войну ведь отменили...

М а т ь. Какая ты умная!

Ж е н а. Сама говорила: нельзя доверять тому, что пишут.

Д о ч ь. Но вы же верите, что исчезают мужчины.

М а т ь. Про это не пишут, а говорят – намного достоверней!

Ж е н а. Они могут все, что угодно написать, чтобы выманить мужчин из домов...

М а т ь. С войной я смирилась, но  э т о...

Ж е н а. С Той Войной, С Которой Никто Не Вернулся по крайней мере все было ясно, а тут...

М а т ь. Ничего там не было ясно! Просто они были бессильны – женщины.

Ж е н а. Мы и сейчас бессильны: втроем еле повалили...

Д о ч ь. Мама!! Бабушка!!! (Пауза.) Давайте пить чай! Я хочу наесться меда впрок.  Это так печально... что пчелы исчезнут, что их никто не спасет...

Ж е н а. Пчел не любят так, как мужчин!..

Д о ч ь. Думаешь, у соседей тоже?..

Ж е н а. Наверняка. Нет, я уверена, конечно!

М а т ь. Что у соседей – нас не касается. Мы ни к кому не лезем, и к нам пусть не лезут.

Д о ч ь. Давайте скорей, я хочу, чтобы было сладко! И будем делать вид, что сейчас хорошие времена...

М а т ь. Что значит «делать вид»? У нас и так хорошие времена.

Уходят.

 

 

 

 

 

Картина третья

 

Дочь стоит у двери, ведущей в комнату. На ней ярко-красное платье.

 

Д о ч ь. Папа! Папа! Пап, я надеюсь, ты там не очень надолго, и скоро выйдешь, чтобы по утрам ходить на работу, а вечером возвращаться, потому что в переходном возрасте нужно стабильное ощущение жизни. Слышишь? Ну, папа! Папа, я очень много меда купила, все шкафы заставлены – впрок купила, потому что пчелы собираются исчезнуть. Папапапапапапапапапапа! Почему ты со мной не разговариваешь? Я не виновата, честно! Я совсем, совсем ни при чем. Меня никто не спрашивал, как всегда! Бабушка сказала: когда речь идет о жизни и смерти, надо действовать решительно. Я бы тебя открыла, но не знаю, где ключи. Мне кажется, они их не прячут, а с собой носят... Ты на них не сердись, им тоже тяжело было: мама плакала, а бабушка лежала с сердечным приступом. Даже два раза... Знаешь, они совсем с меня слезли, не пристают – им не до меня, не жизнь, а лафа, хоть постоянно уроки прогуливай и в море купайся. А я все равно по тебе скучаю... Ну что ты хотел, чтобы я в полицию донесла? Но, во-первых, это некрасиво – доносить на родственников, а, во-вторых – ты обо мне совсем не подумал! Что бы я делала, если бы их забрали? Мне одной нельзя, я к жизни совсем не приспособлена, даже  яйцо сварить не могу, а ты собирался меня спокойненько оставить и уйти на войну, хотя мне нужна твердая рука и надзор, а не безотцовщина, тем более бабушка говорит, что у меня дурные наклонности и чувственные губы. А если бы я связалась с плохой компанией?! Я бы курила и показывала всем свои сиськи, даже бесплатно, и тебе потом было бы стыдно!.. Ну хорошо, можешь не отвечать, больно надо! Почему ты меня бросаешь именно тогда, когда очень нужен?! Я слышала, что мужчины так делают, но думала, что папы – исключение, а теперь я понимаю, что папы – тоже мужчины, и тебе наплевать что я одна, и совсем запуталась! А я все равно буду хорошей дочерью – назло! Буду к тебе приходить, под дверь, и чай с медом приносить – мне не жалко, ты ведь мой папа; а могу книжки вслух читать, и газеты – про политику, и рассказывать – про школу там и всякое разное, а когда у меня дети появятся, обязательно приведу их с тобой познакомиться, скажу: наш дедушка живет за дверью, но это не страшно, это даже не удивительно, это бывает, это может случиться в любой семье...

 

 

 

Картина четвертая

 

Входят Мать и Жена со свертками. Они нарядно одеты и ярко накрашены.

Они смеются, перевозбуждены.

 

М а т ь. Кто бы подумал: ну зачем мне гладкие ноги на старости лет!

Ж е н а. Но приятно, правда?

М а т ь (хихикает). Как попка младенца!

Ж е н а. Я же говорила, тебе понравится.

М а т ь. А как постригли! (Приглядывается к Жене.) А вот покрасили тебя вульгарно.

Ж е н а. Не начинай. (Громко.) Дорогой, я решила, что в твой день рожденья мы должны быть особенно красивыми.

М а т ь. И молодыми!

Ж е н а. В меру возможностей…

М а т ь. Не забывайся!

Ж е н а. Милый… (Достает из сумки шампанское и разливает по бокалам.) Я знаю, ты меня слышишь. Молчание – знак согласия. Ты ведь давно мечтал отдохнуть… И стоило так мучаться, сопротивляться? (Поднимает бокал.) Ты сделал меня счастливой женщиной, очень, очень, очень счастливой! За тебя! (Пьет.)

М а т ь. Ты – самый лучший сын на свете! За тебя! (Пьет.)

Входит Дочь. Жена и Мать наливают еще, чокаются.

Д о ч ь. А я?! Почему не позвали?

М а т ь. Рано еще!

Д о ч ь. Я тоже имею отношение к празднику!

Ж е н а. Что за нетерпение… (Протягивает ей сверток.) Это тебе от папы.

Д о ч ь (развернув сверток). Ооо! Класс! Спасибо, папочка. (Убегает.)

М а т ь (громко). Сынок, мы и про тебя не забыли!

Ж е н а. Твой день рожденья, как-никак. (Просовывает под дверь сверток.) Новая лампочка. Сам вставишь, это – мужская работа.

М а т ь. Конечно, только если захочешь...

 

Мать открывает картонную коробку, и вынимает из нее многослойный кремовый торт. Жена украшает его свечами.

Ж е н а. Дорогой, приготовься! Надеюсь, ты надел свежую рубашку? (Зажигает свечи.)

Ж е н а   и   М а т ь (поют). С днем рожденья тебя! С днем рожденья тебя! С днем рожденья милый сын-муж, с днем рожденья тебя.

М а т ь. А теперь загадай желание. Помню, в детстве ты всегда хотел паровоз.

Ж е н а. Я задую!

Ж е н а  и  М а т ь. Раз, два, три!..

Жена задувает свечи.

М а т ь. Ураааа! (Хлопает в ладоши.) Обязательно исполнится!..

 

Жена разрезает торт и кладет куски на тарелочки. Мать надувает воздушные шарики. Через гостиную  проходит Дочь, по дороге забрав кусок торта.

 

Ж е н а (пробуя торт). Ммм... как вкусно! (Кричит.) Куда пошла?

Дочь возвращается.

Ж е н а (дав тарелочку Дочери). Угости папу тортом.

Д о ч ь (просовывая тарелочку под дверь). Пап, торт – супер, тебе понравится!

Ж е н а. Дорогой, мы желаем тебе здоровья и радости!

М а т ь. Успехов в работе!

Ж е н а. И счастья в личной жизни! (Хихикает.)

М а т ь. Мы совсем на тебя не злимся...

Ж е н а. Ведь мы – семья.

Д о ч ь. Пап, скажи что-нибудь!

Ж е н а. Не дави на него, он свободный человек: не хочет – не разговаривает.

М а т ь. Мы все равно тебя любим, с днем рожденья!

Затемнение.

 

Картина пятая

 

Мать, в ночной рубашке, сидит в кресле-качалке.

Встает, подходит к двери и прислушивается.

Вбегает Дочь – в пижаме, майке и шортах.

 

Д о ч ь. Ай!

М а т ь. Что? Кто?

Д о ч ь. Я думала, ты – привидение.

М а т ь. Ты чего ночью вскочила?

Д о ч ь. Ты тоже не спишь.

М а т ь. В моем возрасте это необязательно.

Входит Жена в ночной рубашке.

Ж е н а. Не спится... Душно.

М а т ь. Надо было жить у моря, у самого моря, а не в трех километрах.

Ж е н а (пожав плечами). Дорого. Я поставлю чай. Мята успокаивает. (Возится на кухне.)

Д о ч ь. Мне приснился кошмар. Что тетя Клара – это я.

М а т ь. Так оно и есть.

Д о ч ь. Неправда!

М а т ь. Вот увидишь.

Д о ч ь. Я была такой легкой, почти воздушной, выскользнула в окно и полетела над городом.

Ж е н а. Тогда я тоже – тетя Клара, у меня опять стали виться волосы!

М а т ь. Конечно.

Д о ч ь. При чем тут тетя Клара?

М а т ь. Она мстит. И довольна.

Д о ч ь. Мне страшно.

Ж е н а. Привыкнешь. Поначалу страшно, а потом... приятно.

Д о ч ь. Как секс?

Ж е н а. Не напоминай! Я уже так давно... Но... всему есть цена.

М а т ь. Я стара для тети Клары – как жаль.

Ж е н а. Надо открыть окно.

Д о ч ь. А у папы в комнате?

Ж е н а. Поставим вентилятор у двери. (Громко.) Дорогой, мы о тебе помним.

М а т ь (громко). Сынок, не спится?

Д о ч ь. Папе тоже надо сделать мятный чай. Ой… (Смеется.) Меня как будто наполнили веселящим газом – это все тот сон…

Ж е н а. Я тоже… (Смеется.) Что-то в воздухе… щекотно…

М а т ь. Сынок, хочешь я спою тебе колыбельную – как в детстве?

Д о ч ь. Лучше сказку, папе больше хочется сказку. (Смеется.) 

М а т ь. Сказка – одна, и она вечная. Все повторяется.

Ж е н а. Это очень весело! (Смеется.)

М а т ь. Пока есть море и солнце... И время…

Ж е н а. …которое стучит в висках!

Д о ч ь. Пока пчелы не исчезли!

М а т ь. Пока все идет своим чередом, и время стучит в висках – ровно и мерно, как часы. Рождаются мальчики. Их очень страшно любить, потому что знаешь – они могут уйти. Особенно в маленьких странах, где по нечетным годам случаются войны. У них мягкие волосы, от них пахнет ромашкой. Они строят города из кубиков, катаются на роликах, играют в футбол.

Д о ч ь. Играют в войну! (Пауза.) Они вырастают, женятся...

Ж е н а. Их очень страшно любить...

М а т ь. Рожают детей...

Д о ч ь. ...потому что знаешь: они могут уйти.

М а т ь. Они уходят.

Ж е н а. И часто не возвращаются.

Д о ч ь. Их очень страшно любить.

М а т ь. Случаются войны...

Ж е н а. Они уходят, о, они уходят с улыбкой на лице...

М а т ь. В этом все дело – им нравится уходить.

Ж е н а. Они смотрят куда-то  т у д а... они не думают о нас.

Д о ч ь. Они уже там!

М а т ь. Они уплывают морем, улетают на самолетах...

Ж е н а. Утопают в песках...

Д о ч ь. А вокруг – жужжат пчелы.

Ж е н а. Им нравится уходить. Им даже нравится просто знать, что они  м о г у т  уйти.

М а т ь. И когда они лежат на диване с чашкой кофе и утренней газетой, они думают все о том же...

Д о ч ь. Они уплывают морем, улетают на самолетах…

Ж е н а. Они говорят, рассеянно улыбаясь: «Дорогая, прикрой окно – дует», – или: «Что на обед?» – а на самом деле...

М а т ь. Они просто знают: да, сейчас я лежу тут с газетой...

Д о ч ь. ...но в любой момент могу уйти!

Ж е н а. А мы их еще собираем – как унизительно!

М а т ь. Мы притворяемся, что все в порядке вещей...

Ж е н а. Они делают вид, что не хотят...

М а т ь. Это с детства: смотрят лукаво – уже тогда знают...

Д о ч ь. Девочки так не смотрят!

Ж е н а. Слишком страшно любить...

М а т ь. Так было всегда.

Д о ч ь. Годами...

Ж е н а. Столетия! Тысячелетия!

Д о ч ь. Рождаются мальчики...

М а т ь. Все! Хватит!

Д о ч ь. Вырастают, женятся...

Ж е н а. Игры кончились!

Д о ч ь. Заводят детей...

М а т ь. Мы не могли позволить ему исчезнуть!

Ж е н а. Спи, милый!

Д о ч ь. Спокойной ночи, папочка!

М а т ь. Спи, спи, сынок, ты больше не можешь уйти...

Ж е н а. Мы спасли тебя.

М а т ь. Мы спасли мир!!

Д о ч ь. Папа, слышишь гул? Это пчелы.

Ж е н а. Они исчезают и гудят.

М а т ь. Как мужественно!

Д о ч ь. Они передают привет.

М а т ь. Рождаются мальчики, их страшно любить...

Ж е н а. Спи, спи!

Д о ч ь. Сказка закончилась.

М а т ь. Спи, сыночек...

Д о ч ь. Это не мы, это – пчелы.

Ж е н а. Теперь не страшно.

Д о ч ь. Расти большой, здоровый и красивый!

Ж е н а. Будь счастливым!

М а т ь. Слушайся маму!

Д о ч ь,  Ж е н а  и  М а т ь. Спи... Спи спокойно... Пусть тебе снится солнце, море и немного ветра. Спи, а мы будем петь... Спи, родной... Все будет хорошо... даже пчелы будут... Спи... спи... спи... спи... спи...

Мать  протягивает руку и выключает свет.

Темнота

 

<< Назад - Далее >>

Вернуться >>