ГЛАВНАЯ > ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ > ПРОЗА

Кирилл КОВАЛЬДЖИ (Россия)

ЭСТАФЕТА БОЛИ

Послесловие

Читать рассказ писателя, о котором ничего не знаешь, — это как войти в незнакомый город: такая же непредсказуемость, предвкушение неожиданности и, конечно, тревога — а не подстерегает ли тебя разочарование…
Сегодняшняя литература полна художественной игры в «магический реализм», она виртуозна необычайно, потому, честно говоря, я от нее, от современной литературы, подустал, да и не только я. Все чаще привлекает литература факта, документальная, мемуарная, научно достоверная, без претензий и артистических изысков.
И сперва я насторожился: рассказ начинается несколько хаотично, и хаотичность эта явно преднамеренная, «виртуозная». Но ведь не станет играть со мной автор, озаглавивший рассказ «Твоя жизнь с печальным концом!» Действительно, вскоре как током ударило:
«Она спросила: «Вы Рабинович?» А он спросил, свадебное ли на ней платье или саван».
Слава Богу, рассказ Йорама Канюка — проза высокого класса, не побоюсь этого определения. Рассказ развертывается на гребне современных художественных достижений и при этом оказывается совершенно своим, неповторимым. Рассказ прочитан, я по-прежнему не знаю ничего об авторе — ни его возраста, ни жизненного опыта, ни творческого диапазона, но все-таки уже знаю главное!
Это настоящий писатель, и удача его неслучайна. Скажу больше — в этом рассказе есть какая-то тайна, я не чувствую, как он сделан (сделан ли?), надо слишком много знать о своих персонажах, надо жизнь с ними прожить, чтобы смочь так бегло, лаконично и емко набрасывать штрихи, из которых вырастает человеческая судьба, трогательная и трагическая, а сквозь нее, сквозь извечную еврейскую судьбу, сперва едва заметно, потом все больней и мучительней начинает просвечивать библейская притча. Смелое перо. Смелое, потому что удивительнейшим образом в рассказе житейские мелочи, текущие подробности пересекаются с раскатами грома, грохотом горя — прошлого и будущего! — тернистого пути тысячелетних неизбывных утрат, страшного неисповедимого испытания Божьего, вечного Иова, чьи потомки вездесущи среди всех поколений еврейского народа (да простится мне пафос, которого нет и не может быть в самом рассказе!).
Рабинович (без фамилии которого не обходится ни один анекдот), так похожий на своих родичей, известных миру благодаря Шолом-Алейхему, Бабелю и многим другим прославленным писателям, настраивает нас на снисходительную улыбку, но улыбка замирает на устах...
Свадебное платье или саван...
Рассказ плотно «свернут», как компакт-диск, настолько плотно, что его надо читать не один раз, пока он не «разархивируется», говоря нынешним компьютерным языком. Тогда перед вами предстанет вся жизнь Рабиновича и Нехамы, жизнь, исколесованная Второй мировой войной, жизнь, только-только завязавшаяся вновь в хрупком счастье и опять задетая черным крылом смерти.
Это рассказ-крик, крик вырвавшийся из души маленького человека, понадеявшегося маленькое время, отпущенное ему (он маниакально считает часы и минуты), прожить по-человечески, но это — попытка нормального людского счастья над бездной вчерашнего опустошения и полного отчаяния. «У нас будут дети: у которых с первого дня жизни будет пятеро мертвых братьев и сестер», — говорит Нехама. — «Вот уж не думала, что решу произвести на свет еще одного еврейского ребенка...».
У Рабиновича и Нехамы родилось еще двое — девочка умерла, а мальчик, Рони, подрос, и его взяли на войну. Вот тут-то совершенно неожиданно и в то же время неотвратимо рассказ превращается в крик отчаяния. Рабинович не хочет больше жить: «Больше не могу терять близких. Тот, кто не существует, не теряет». Все, довольно, хватит! Судьба не может без конца повторяться!
Последняя капля переполнила чашу. Именно капля, потому что еще ничего не случилось, мелькнула вдали только тень возможного горя. А уже невыносимо. Маленький человек «смотреть жизни в лицо больше не в силах».
Писатель же нас заставляет смотреть и маяться, словно мы виноваты.
Рабинович — не герой или, напротив, настоящий герой отчаяния — бросает вызов всем нам, двадцатому веку, самому кровавому из всех.
Хватит!
Рассказ дочитан. Стало больно, и боль не проходит. Такое под силу только настоящему писателю. Настойчиво повторяю это, потому что формальное мастерство рассказчика не просто мастерство — оно оплачено высокой ценой любви и сопереживания.
Рассказ «Твоя жизнь с печальным концом» еще говорит о том, что истинной литературе не будет конца. Эстафета таланта и боли не прерывается, а передается дальше и дальше.

Йорам КАНЮК (Израиль). Твоя жизнь с печальным концом. Из книги «Рассказы на выходные дни». Пер. с иврита Лизы ЧУДНОВСКОЙ (Израиль)

<< Назад - Далее >>

Вернуться к Выпуску "ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ" >>