Главная > Архив выпусков > Выпуск 3-4 (Том 2) (2001/02-5761/62) > Театр
Марк РОЗОВСКИЙ (Россия)
ПОЮЩИЙ МИХОЭЛС[1]
Поэма-оратория
для хора, солистов и оркестра
НА ЕВРЕЙСКОЙ УЛОЧКЕ
На еврейской улочке
Продаются булочки,
Кихелэх и земелэх[2], красное вино.
Сюртучки и фартучки
На старой фотокарточке.
Это было только что,
Но уже давно.
Свечечки и рюмочки
И подушки-думочки,
Дома радость обшая, стол накрыт давно -
Кнедлики и курочки
В кисло-сладкой шкурочке.
Это было только что,
Но уже давно.
Песенки и шуточки,
Счастливые минуточки,
Кадры жизни старой, как в немом кино.
Папочки и мамочки
В памяти и в рамочке.
Это было только что,
Но уже давно.
На еврейской улочке
Игры в прятки, в жмурочки,
Поцелуи в лодочке.
Мели чешут дно.
Башмачки и тапочки,
Каблучки и бабочки.
Это было только что,
Но уже давно.
Шарфики, барсеточки,
Папильотки, сеточки,
Кошечки в окошечке старого ландо.
Кофточки, жакетики,
Манжетики, жилеточки.
Это было только что,
Но уже давно.
По еврейской улочке
Хороши прогулочки.
Шествуют прохожие - уж так заведено:
Всей семьею - с дочками,
Внучками, сыночками...
Это было только что,что,
Но уже давно.
ЯЗЫК
Мы свой язык не предадим,
И хоть зовется он жаргоном -
Мы жизнь за идиш отдадим,
И честь свою мы не уроним.
Конечно, иврит был бы нам,
Евреям, ближе и дороже,
И все же и на идиш сам
Говаривал Всевышний Боже
П р и п е в. Посмотри - и что ты видишь?..
Ты же сам себя погубишь:
Ты же лишь по-русски мыслишь
Тише идиш - дальше будешь!
Язык общения, ты был
Живым, богатым и прекрасным.
Тот, кто язык свой позабыл,
Останется вовек несчастным.
Ты нас по жизни вел, спасал,
Был с нами в счастье и погроме,
Ты выжить людям помогал
На нашей улице и в доме.
П р и п е в.
ОТ ИМЕНИ МИХОЭЛСА. Шолом-Алейхем определял талант так: «Талант что деньги: есть - есть, а нет - - так нет!.. Вот Моцарт... Он ведь ту же самую гамму имел, что и все... Недаром Гуно писал: «Когда мне было 20 лет, я говорил: я. Когда мне стало 30 лет, я говорил: я и Моцарт. Когда мне стало 40: Моцарт и я. А когда мне стукнуло 50 и 60, я утверждал: только Моцарт!»
ПОРТНОЙ
Ах, здравствуйте, шалом, то бишь приветик,
Жду вас давно к примерке зимнего пальто.
Костюмчик на лето и на весну жакетик
Я оборудую вам быстро, как никто.
Замечено, что тихому еврею
Становится труднее жизнь прожить.
Я, может, много в этой жизни не умею,
Но я могу немножко шить, немножко шить.
П р и п е в. Ой, ой, ой!
Я мужской портной,
Мастер - высший класс
Примет ваш заказ:
Улица Баррикадная, дом 6, вход в подвал с
заднего двора, спросить Шнеерсона Исака Борисовича,
но можно не спрашивать, меня и так там все знают.
Мне к жалованью не нужны надбавки -
Они мешают трудовой судьбе.
Наперсток - щит, а острые булавки
Прилипли накрепко к мозолистой губе,
Иголки, нитки, ножницы, лекало...
Строчу и линии черчу своим мелком,
И сантиметр с плеч свисает вяло...
Нет, мне не нужен ни партком и ни местком.
П р и п е в.
Все говорят, что я какой-то дикий частник
И под подкладку кое-что себе кладу,
Но я работаю - не частник, а участник,
Хотя с советской властью не в большом ладу!
Ко мне приходят деловые и повесы,
Держа в руке бумажных денежек пучок.
Пока вы строите большие Днепрогэсы,
Я конструирую кому-то пиджачок!
РАЗМЫШЛЕНИЕ
Хорошо бы в этом мире раствориться,
В птицу певчую нежданно обратиться,
Улететь бы мне в оранжевое небо,
В ту страну, где я пока что не был.
Впрочем, сколько... сколько можно растворяться -
Хватит прятаться, по стенкам робко жаться...
Нет, не птицей... А остаться человеком -
Воспарить над всем двадцатым веком.
Х о р. Не отрекайся от народа своего.
Народ твой избран... Только и всего!
Хорошо бы в массе серой потеряться,
Никогда ничем своим не выделяться,
Слиться с каждою крупинкой в каше манной
И смиренно жить судьбою, сверху данной.
Ах, куда еврею бедному податься?
Может, за черту оседлости прорваться?
Без своей земли, чужие пилигримы,
Мы, евреи, нет, нерастворимы.
Х о р. Не отрекайся от народа своего.
Народ твой избран... Только и всего!
О, как хочется собою возгордиться!
Не сдаваться! И с врагами смело биться...
Мой народ, я навсегда прикрыт тобою.
Это значит - приготовься тихо к бою.
Хорошо бы нам, друзья, не распыляться,
На своей Земле когда-нибудь собраться.
Это ведь, наверное, так просто...
Нам бы хоть клочок, хоть полуостров...
Х о р. Не отрекайся от народа своего.
ОТ ИМЕНИ МИХОЭЛСА.
Был такой крупный еврейский философ Мендельсон. Просветитель. Он был настолько уродлив, горбат, что если бы мы поискали равного ему в нашей аудитории, включая меня, такого бы не нашли. И вот однажды этот горбатый, уродливый квазимодо, но глубокий мыслитель приходит к самой красивой и самой очаровательной девушке Берлина, немке. Пришел и предложил ей стать ее мужем и ждал, что она немедленно в ответ отдаст ему руку и сердце. Девушка, конечно, ужаснулась, но умнейший Мендельсон сказал: «Я догадываюсь, что вас этот брак не устраивает, но если бы вы знали, кому вы обязаны своей красотой, то, пожалуй, не упирались бы. Как вам известно, души людей, раньше чем им отправиться на землю, предстают перед судом Господа. И Бог заявил мне: ты будешь так очарователен, что равного тебе во всем мире не будет, ты будешь красив, статен, мужествен, но глуп. Зато жена твоя будет уродливая и горбатая, но потрясающе умная. Я тогда взмолился и сказал: беру на себя уродливость и горб, был бы только ум, я им ограничусь. Но пусть жена моя будет прекрасной».
[1] Печатается с сокращениями. В тексте использованы факты и документальные материалы, связанные с жизнью и смертью Соломона Михоэлса, отрывки из его речей, выступлений, бесед. - Примеч. автора.
[2] Еврейские сладости (здесь и далее - идиш).
< Вернуться - | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | - Далее >
Назад к содержанию >
