Главная > Архив выпусков > Выпуск 5-6 (1) > Диалог

Меир ШАЛЕВ

РУССКИЙ СЛЕД

(Окончание)

К счастью, жизнь сильнее всяких схем. Да и дед мой не совсем отвечал им же взлелеянной схеме. Он, к примеру, учился в ешиве*, знал основы иудаизма,  любил многие светские произведения, сам неплохо владел пером.  Дети и внуки его, воспитанные с установкой на крестьянский труд, не всегда следовали предлагаемым им жестким канонам. Мать моя, к примеру, стала детской поэтессой.  О зяте моего деда, моем отце, я уже рассказывал выше. А уж четвертое поколение все вернуло на круги свои: нынешние обитатели Нахалала уже  и в университете учатся, и в Технионе (политехническом институте), и в армейском проекте для одаренной молодежи «Талпиот» участвуют. Все обретает свои пропорции, и сельское хозяйство сегодня  - далеко не самый главный национальный приоритет. И хотя киббуцы* и мошавы* отныне не самые почитаемые в стране учреждения (а я еще помню, как в армии, куда я был призван в 1966 году, ко мне относились с уважением только потому, что я вырос в Нахалале, - это приравнивалось к принадлежности к королевской семье, или точнее, к  семьям пионеров, прибывших на корабле «Мейфлауэр» к берегам Америки), хотя процесс этот  весьма мучителен и болезнен для всего поселенческого движения, - он, этот процесс, необходим.

Мечта о евреях-земледельцах была хороша как «революционная закваска», как путь к изменению образа галутного еврея, но она не может стать основой современного государства  с передовой технологией. Наше сельское хозяйство - одно из самых развитых, самых технологичных, самых передовых в мире, и нам  достаточно трех процентов трудоспособного населения, чтобы обеспечить сельскохозяйственной продукцией не только всю нашу страну, но и израильский экспорт.

Так что мечта моих дедушки и бабушки не во всем реализовалась, но и не была бесплодной, бесполезной, бессмысленной. В те далекие годы, в начале двадцатого века, у российских евреев, видимо, не было иного пути  к обновлению, кроме стремления  жить и работать на земле, на своей земле. Кстати, и родители моего отца,   тоже уроженцы Российской империи, начинали свой путь в Эрец Исраэль с земледельческого труда, с жизни в деревне.

Стоит отметить, что оба моих деда - и по отцу, и по матери, - так любившие вспоминать о прошлой, российской жизни, тем не менее, носили ивритские фамилии. Дед из Нахалала еще в своем Макарове называл себя  «Барак» («молния», «блеск» на иврите). В Эрец Исраэль он еще раз - из уважения к своему отцу - сменил фамилию и стал «Бен-Барак» (Сын Барака). Под этой фамилией моя мать Батья печатала свои книжки для детей.

Я думаю, что моим  дедам удалось передать своим детям и внукам как любовь к Эрец Исраэль, ивриту, еврейскому наследию, так  и  уважительную  и трогательную память о  своих  русских истоках.  Эта память живет и во мне. Я явственно ощутил это  лет двадцать- двадцать пять назад, когда начали приезжать новые репатрианты из Советского Союза, и с особой силой понял это теперь, когда в Израиль прибыло более  миллиона русскоговорящих репатриантов.  Вдруг на улицах Иерусалима я услышал  выговор моей бабушки, которая до последних своих дней так и не смогла избавиться от характерного русского акцента (дед, кстати, справился с этой проблемой: его иврит был кристально чистым, словно он всю жизнь говорил на этом языке)...  Вдруг я увидел лица, которые так напоминали мне бабушку... И я хотел, чтобы  из тех краев прибывали еще и еще. Я увидел в новоприбывших «своих» и с радостью подумал: «Слава Богу, теперь и у меня тоже есть своя  «эда» - этническая община».  У всех была своя этническая община - у «марокканцев», у «болгар», у «иракцев», у «тунисцев»... Теперь она есть и у меня - «русская». Я не подозревал, что в моей памяти хранятся и русский  выговор, и запахи русской еды (я ощутил это, когда начали открываться так называемые «русские» магазины)... Во мне живет ощущение, что они, эти новоприбывшие, как-то принадлежат к моей семье.

Но я далек от мысли, что все-все  русскоговорящие новые граждане Израиля - мои родственники, что со всеми я найду общий язык. Я, как герои мои последней книги, хотел бы сначала кое в чем убедиться, кое-что понять.  В книге я придал этому  желанию гротескные черты: старожилы Израиля,  прибывшие из России в начале двадцатого века, устраивают репатриантам, которые полагают, что нашли здесь родственников, своеобразный экзамен. О некоторых его составных - как они пьют чай, как режут хлеб - я уже упоминал. Но это только часть проверки: новоприбывшие должны продемонстрировать, что им привычно спать на «пуховике» (так у нас в доме называли перину), ходить в сапогах, есть очень горячий суп... И если все эти испытания будут выдержаны в соответствии с требованиями старожилов, новичков примут в семью. 

Повторяю, в романе все это задумано как гротеск.  Но и в реальной жизни я, раскрывающий, как говорится, объятия новоприбывшим, хочу убедиться, что они   -  «свои» по большому счету. И потому так неприятно мне читать публикации в прессе о тех или иных преступлениях, обмане, махинациях, «героями» которых являются  «русские». Хотя я знаю, что и коренные израильтяне далеко не ангелы...

Гораздо важнее для меня тот факт, что в лице миллионной алии*, говорящей по-русски, Израиль получил баснословный подарок.  Я полагаю, что алия  последних лет из России и стран СНГ (пусть не воспринимаются мои слова, как лозунги «политрука» от сионизма) - одно из самых прекрасных событий, происходивших в нашем Израиле. Мы получили огромное количество замечательных специалистов, мастеров своего дела, которые нашли себя и в науке, и в промышленности, и в образовании, и в армии. Кстати, в  армии процент русскоговорящих солдат и офицеров  в отборных подразделениях, состоящих лишь из добровольцев, выше их  относительного процента в населении Израиля.

Я,  конечно же, знаю, что проблем у «русской» алии с избытком.  Это неизбежно для тех, кто, оставив насиженные места,  прибывает в новую страну. Особенно болезненно воспринимается новая действительность первым поколением репатриантов, которые, как говорится, бросаются на проволочные заграждения, чтобы проложить путь тем, кто пойдет за ними.  Но  наши новые русскоговорящие граждане  - отнюдь не камень на шее государства. Это люди инициативные, деятельные, динамичные.  Пройдет немало лет, прежде чем поколение «отцов» преодолеет кризис перемещения из одной страны в другую. Это поколение хочет сохранить свою личностную самоидентификацию, и это вполне естественно. Я понимаю, как отпугивает многих из новоприбывших наш «левантийский» быт - шум, беспардонность,  нахальство,  отсутствие приличных манер... Но уже второе, третье поколение будет жить вне этого кризиса,  и хотя у них будут  свои трудности, вписаться  в новое общество «детям» значительно легче.  Скажем, мой сын и в школе и в  своей боевой части (он сейчас служит в армии) дружит с «русскими», эти юноши и девушки бывают у нас дома, у них нет языкового барьера, они себя здесь нашли. Должен сказать, что мне довелось познакомиться  с некоторыми из новоприбывших, и общение наше  всегда было  интересным и сердечным. Надеюсь, что и другая сторона думает так же.

Не хочу рисовать все в розовых красках. Меня раздражает, когда я слышу высокомерные заявления, что «в Израиле нет культуры»,  мне не очень нравится стремление некоторых замкнуться в «русском гетто», но я понимаю, что это процессы естественные. Попади я в положение новоприбывших, возможно, вел бы себя так же.  Но есть нечто, что кажется мне совершенно неприемлемым: это  тяга к скандалу, продемонстрированная одной из русских партий, баллотировавшейся на последних выборах.  Эта партия привезла в Израиль Владимира Жириновского,  что, с моей точки зрения не просто неумно, но и вызвало естественное возмущение в кругах многих израильтян. Я не понял ни одного слова из того, что он тут говорил, но интуитивно он мне крайне не симпатичен. Про таких мой дед, бывало, говорил: «У него одна щека выше другой» (не знаю, есть ли  нечто подобное в русском языке), и  это было выражением крайнего неприятия.  Полагаю, что члены этой партии - всего лишь крикливое меньшинство.  И Жириновский, и партия, его пригласившая,  потерпели здесь полный провал.

Раз уж речь зашла о так называемых русских партиях, скажу, что я об этом думаю.

Во-первых, уверен - и прошлый опыт подобных этнических партий подтверждает справедливость моих слов,  - что они исчезнут в недалеком будущем.  Да и результаты последних выборов в Кнесет говорят сами за себя: чисто «русская» партия  Щаранского получила всего лишь два мандата. Русскоязычная община Израиля заявила о том, что ей не нужна «этническая» партия.  Возможно, что голосование отражает и недовольство избирателей парламентской деятельностью выдвинутых ими депутатов, но об этом я судить не берусь. Так или иначе, но век  «русской» партии, у которой  всего несколько лет назад было  десять мандатов, кончается.

Во-вторых, я хочу поделиться некоторыми своими соображениями о праве репатриантов  сразу по приезде участвовать в выборах.  Новоприбывшему следует предоставить все гражданские права - работа, жилье, медицинское обслуживание, образование, социальная помощь и прочее. Но  с правом  избирать и быть избранным  стоило бы, на мой взгляд, повременить хотя бы полтора-два года. Неплохо бы сначала разобраться в том, что здесь происходит, надо, чтобы мотивы голосования были осознанными, а не инстинктивными. Подчеркну, что это касается всех репатриантов, независимо от того, откуда они прибыли - из России, Америки, Аргентины, Франции, любой другой страны. 

Интеграция, врастание в израильское общество, в нашу культуру  идет довольно быстро. Театр «Гешер» начинался как театр русский.  Сегодня это уже -  израильский театр. (Кто-то пошутил, что как только  театр начинает халтурить, он получает статус израильского, но к «Гешеру» это, надеюсь, не относится). Алона Даниэль написала одну из  самых израильских  песен - «На крышах Тель-Авива», завоевавших всенародную популярность. Кто вспоминает сегодня, что она, или Аркадий Духин, или Сарит Хадад, звезды израильской эстрады,  были привезены сюда детьми из Советского Союза?  Через одно-два поколения  «русский след»  можно будет уловить только в музыке, в кухне, да в ностальгических рассказах о бабушках и дедушках...

Я за плюрализм в нашей культуре, и «русские» краски  в ней мне очень по душе. Я верю в сотрудничество между коренными израильтянами и новыми репатриантами: кое-чему мы у них научимся, в чем-то они нас переделают,  и мы, со своей стороны, чему-то научим их и в чем-то  их переделаем.  И все вместе  будем жить в нашем доме, в нашей стране - в мире и согласии.

Март, 2003 г.

Публикация и перевод с иврита Виктора РАДУЦКОГО

Назад >