Главная > Архив выпусков > Выпуск 5-6 (Том 2)  (2003/04 - 5763/64) > Литературные зарисовки / Судьба поэта в зеркале эпохи > В.Радуцкий. Предисловие

Виктор РАДУЦКИЙ (Израиль)

БУДЬ ЖЕ, ЗЕМЛЯ МОЯ, БЛАГОСЛОВЕННА!
РАХЕЛЬ: СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ

Когда Рахели не стало, на ее письменном столе были найдены стихи, которые назывались - «Моя смерть». Их предварял эпиграф, поражающий горечью провидческого осознания судьбы поэта: «Только мертвые больше не умрут...»
Рахель родилась 20 сентября 1890 года в Саратове. Вскоре семья переехала в Полтаву - там прошли детство и юность. Перед смертью она будет вспоминать эту землю, окрестности Полтавы, речку с хрустально звучащим названием Ворскла. Из прожитых поэтессой сорока лет большая часть прошла на Украине, однако Рахели суждено было оставить бессмертные строки в ивритской поэзии. Сегодня, перешагнув рубеж столетий, мы вправе сказать это.
1. Родословная
Отец Рахели, Исер Лейб Блувштейн, сын богатого полтавского купца, восьми лет был выкраден из отцовского дома и отдан в кантонисты. Мальчик попал в маленькую деревушку под Вяткой, где воспитывался в строгой православной семье. Родители его не вынесли удара: отец умер от разрыва сердца, мать наложила на себя руки.
Когда через четверть века, отслужив свой срок в царской армии, участник обороны Севастополя Исер Лейб Блувштейн получил право вернуться к семье, у него никого не было в целом мире... Но он обладал незаурядным характером: сумел начать жизнь сначала - создал свое дело, стал богатым человеком, обзавелся семьей. Он не забыл заповеди еврейской религии и ревностно исполнял их - в Полтаве его, старосту синагоги, почитали как знатока Писания.
После смерти первой жены Исер Лейб женился на Софье Мандельштам.
Все «русские» Мандельштамы - ветви одного генеалогического древа. Это утверждение принадлежит вдове великого поэта Осипа Мандельштама - Надежде Яковлевне. Если это так, можно говорить о родственных связях двух поэтов - Рахели и Осипа Мандельштама.
(1) Строка из песни поэта Ш. Каценеленбогена «Бутоны» - Все примеч. автора.

Само же «древо» уходит корнями в глубину веков. Доктор Эльтон из США, который тоже принадлежит к семейству Мандельштамов, проследил историю этого рода до ХI века и пришел к поразительному открытию: его родословная восходит к рабби Шломо бен-Ицхаки-Раши, гениальному комментатору Библии, который, по традиционным утверждениям, принадлежал к дому царя Давида...
Что же касается предков самой Рахели, то ее прадед по материнской линии, Элизер Дилон, был советником царя Александра I во время Отечественной войны 1812 года. В российской истории остались и другие имена членов этой семьи. Упомянем, к примеру, скульптора Марию Дилон, получившую в 1905 году царскую награду за скульптуру «Сестра милосердия читает письмо раненому солдату». (Рахель в свое время подумывала о принятии фамилии Дилон, привлекавшей поэтессу своим ивритским звучанием.) Дед Рахели (со стороны матери) был главным раввином Риги, затем - Киева, а его брат в середине ХIХ века стал первым еврейским студентом в России. Брат матери Рахели - Макс, известный глазной врач, руководил работой Пятого Сионистского конгресса в Базеле (1902).
Мать Рахели, Софья Мандельштам, женщина образованная, состояла в переписке с выдающимися деятелями русской культуры, в частности, со Львом Николаевичем Толстым. Чтобы составить себе некоторое представление о характере и взглядах этой незаурядной женщины, приведем лишь одно ее высказывание: «Только интеллектуальные революции и есть подлинные революции, только они и способны изменить ситуацию».
«В нашем доме, - вспоминала сестра Рахели Шошана, - бывал великий писатель Владимир Галактионович Короленко, чья дочь училась с нашей сестрой Лизой (от первого брака отца) в одном классе полтавской гимназии. Благодаря В. Г. Короленко была спасена от погрома 1905 года еврейская община Полтавы... Среди друзей нашего дома была и семья Бороховых и Шимшелевичей».
Став женой Исера, Софья Мандельштам приняла на себя заботу о его четырех детях от первого брака и родила ему еще восьмерых. Воспитанию и образованию детей она уделяла огромное внимание: они занимались музыкой, рисованием, поэзией, изучением языков, одним из которых был древнееврейский - иврит.
Мать умерла, когда Рахели было шестнадцать. Умерла от туберкулеза, болезни, которая, впоследствии настигла и Рахель...
В тринадцать лет Рахель и сестра ее Шошана под влиянием старшего брата Якова примкнули к сионистскому молодежному движению.

2. Первая встреча с землей предков

Это было время «второй алии», когда за одно десятилетие (1904-1914гг.) в Эрец Исраэль переселилось более сорока тысяч человек, в основном - выходцев из России. Многие из них мечтали построить на этой священной земле общество всеобщей справедливости, где идеалы древнееврейских Пророков и идеи Льва Толстого самым причудливым образом переплетались с теориями Карла Маркса.
Эта алия выдвинула целую плеяду выдающихся лидеров, возглавивших борьбу за создание Государства Израиль и определивших ту особую духовную атмосферу, в которой родились и пресса на иврите, и национальный театр - все то, что блестящий публицист Берл Кацнельсон (1) характеризовал как «создание еврейской цивилизации».
Рахели предстояло стать одной из самых замечательных фигур «второй алии». А пока она провожает своих друзей в Палестину. Вот что пишет она в 1908 году своему другу Моше Узиэлю, который был на пути в Эрец Исраэль: «Что пожелать тебе, Моше? Будь сильным. Сильным, чтобы противостоять судьбе, всем жизненным бурям...»
Она еще не подозревает (а впрочем, поэтам дан дар провидения), насколько эти слова могут быть обращены к ней самой.
В 1909 году вместе с сестрой Шошаной взошла Рахель на борт корабля, отплывавшего из Одессы в Эрец Исраэль. А через две недели открылся перед ними порт Яффо: «Мы подошли к берегу и остановились. В спешке поднялась я на палубу корабля. О, Боже! Что за картина! Небо сливается с землей, став единым целым. Черной мантией окутывает их ночь. Но тысячи, многие тысячи огоньков дрожат тут и там. Серебряные тропки прочерчиваются от этих огоньков к морю. Глубокая тишина. А я будто стою в самой сердцевине ночи, вслушиваясь в голоса тишины...»
Так восторженно пишет Рахель о своей первой встрече с землей предков, и с тем же романтическим восторгом сестры клянутся в верности этой земле и даже поют национальный гимн «Тикватейну» («Наша надежда»). Действительность, однако, довольно быстро опускает их «на землю» - в утлой лодчонке, до отказа набитой пассажирами, арабы
перевозят девушек на берег, грубо швыряя на пристань их вещи, которые разлетаются в разные стороны...
И все-таки их начало в Эрец Исраэль вовсе не предвещает той терпкой горечи разочарований и утрат, которая через годы так явственно проступит в стихах Рахели: «Мне остаются слезы печали, // Горькие ночи, горькие дни...»
(1) Каценельсон Берл (Дов Бер; 1887 -1994 гг.) - руководитель и идеолог рабочего движения в сионизме.


До «горьких дней» еще далеко... Сестры поселяются в Реховоте, зеленом молодом уютном городе, который был тогда «столицей» халуцианского движения (1).
Вспоминает Шошана: «Рахель была стройной красавицей. Глаза - голубые, бездонные, волосы - золотые. Молодежь Реховота приняла нас с воодушевлением... После рабочего дня молодежь Реховота собиралась на «холме любви», на околице поселения, пели песни. Вскоре присоединилась к нам младшая сестра Бат-Шева. Было ей только семнадцать лет, но она уже училась в консерватории Лейпцига. Отец прислал нам денег, и мы купили рояль. Парни и девушки, возвращаясь с работы на виноградниках, слушали игру Бат-Шевы. Наша комната, которую здесь прозвали «Башней», очень быстро стала культурным центром Реховота и его окрестностей». Здесь, в Реховоте сестры были окружены страстным поклонением и восторженным преклонением, и робким восхищением, потому что они были очаровательны, талантливы, умны и богаты. На деньги отца был снят дом, в одной из комнат которого стоял рояль, окна выходили в сад, под окнами собирались по вечерам вернувшиеся с полей, виноградников, цитрусовых плантаций молодые еврейские ребята. Звучала тихая музыка, молодые песни, бурлили жаркие споры о будущем страны.
Итак, сестры Блувштейн влюбились в Палестину. Они решили остаться здесь навсегда. Одних вели в Палестину принципиальные убеждения, кого-то - просто вытолкнула нужда или ненависть к местечку, или страх погромов, или ощущение духовного тупика. А сестры Блувштейн, у которых всего было в полном достатке, просто влюбились в свою древнюю родину с первого взгляда.
Здесь, в Реховоте, Рахель знакомится с Накдимоном Альтшулером. Уроженец Эрец Исраэль, не знающий комплексов галута, великолепный наездник, неутомимый работник, он становится для Рахели воплощением того здорового духовно и физически «нового еврея», о котором мечтали Жаботинский и Бен-Гурион, и на которого Рахель так хотела бы походить. У них сложились особые отношения, где наивысшими точками близости были танцы на «холме любви» и бешеные скачки вдвоем на одной лошади...
Накдимон Альтшулер окажется последним, кто увидит Рахель перед смертью. Он проживет долгую жизнь и до конца своих дней сохранит любовь к этой встреченной в юности женщине. На склоне лет со слезами сожаления и отчаяния скажет он: «Никогда не прощу себе, что мы расстались, что я не был рядом с ней в дни ее болезни...»



3. Религия труда
Весной 1910 года в Реховоте состоялись празднества, на которые съехались сотни сельскохозяйственных рабочих, члены боевой организации «Хашомер», писатели и артисты. Здесь Рахель впервые встретилась с Аароном Давидом Гордоном. Он родился в Украине, прожил там почти полвека и в 1904 году приехал в Эрец Исраэль и стал пророком халуцианства и проповедником «религии труда».
«Я отряхнусь изо всех сил, сброшу с себя эту жизнь в изгнании... Начну все здесь заново, все заново! С азов начинаю я новую жизнь на нашей земле. Я ничего не меняю, я не исправляю, ибо я все делаю наново! И первое, с чего я начинаю новую жизнь, - это работа, труд! Не труд, чтобы прожить, и не труд, как обязанность, а труд во имя жизни... Физический труд - одно из слагающих жизни, один из самых глубинных жизненных корней!.. И - я тружусь!! Труден путь, что избрал я, многие перешептываются за моей спиной, качают головой и жалеют меня <...> Но я смотрю на дело рук своих, и вот, благодаря моим трудам и усилиям разгорается уголек, становясь источником великого света<...> И это не только воплощение моей мечты, это - воплощение мечты всего народа, собирающегося на своей родине, строящего новую, здоровую жизнь. Жизнь труда!»
Так писал Гордон и, приняв эту «религию труда», многие сотни молодых людей устремились в Эрец Исраэль - «строить новую, здоровую жизнь».
Этот круг ценностей стал близок Рахели еще в России. В идеях Гордона она явственно слышала знакомые толстовские мотивы. И хотя ни мать Рахели, переписывавшаяся с Л. Н. Толстым, ни сама Рахель не были безоглядными его последовательницами, обе они испытали сильное влияние великого русского писателя. Рахель была человеком глубоко и своеобразно мыслящим, и в ее отношении к толстовству, так же, как и к учению Гордона, ощущается легкий налет иронии. Едва заметная ирония проглядывает и в ее отношении к Накдимону Альтшулеру, который, казалось бы, воплотил в жизнь устремления пророка «религии труда» в большей степени, чем сам пророк - Аарон Гордон.
И все-таки решение последовать примеру Гордона было естественным для Рахели: ей хотелось испытать себя, приобрести иной жизненный опыт. Безбедная жизнь в Реховоте на деньги, присланные отцом, пребывала в полном противоречии с идеями «нового человека» и не вписывалась в проект построения «нового мира». И даже то, что мог предложить ей Накдимон Альтшулер, живший на своей земле и обрабатывающий эту землю своими руками, обаятельный и сильный «новый человек», - даже это казалось ей слишком спокойным и размеренным существованием.
И она избирает другой путь - уезжает в Галилею и становится ученицей на опытной ферме для девушек, созданной на берегу озера Кинерет.
Возможно, это решение ускорила встреча с Гордоном на том самом реховотском празднестве. Несмотря на более чем тридцатилетнюю разницу в возрасте, они скоро станут близкими друзьями, и именно Гордону будет посвящено первое стихотворение Рахели, опубликованное на иврите.
Их свяжет глубокая духовная близость, но в этой связи уже просматриваются зачатки будущей трагедии, которая проявится в отношениях Рахели и сообщества реформаторов «нового мира», трагедии, извечно сопутствующей столкновению идеала с его воплощением в жизнь.

Далее>>

<<Назад к содержанию