Главная > Авторы ДИАЛОГА > Израиль > Керен КЛИМОВСКИ (родилась в 1985 году)

Очень сложно писать о себе. У меня нет города, который назвала бы своим, нет пейзажа, с которым себя ассоциирую. Есть мозаика – разбросанные, неровные разноцветные кусочки, которые иногда пытаюсь склеить, и получается что-то вроде моей жизни. Потому что московская «я» - четырехлетняя, пятилетняя, знающая, что летом – земляника, весной – запах кленов, а после дневного сна – полдник: чай, хлеб с маслом и вареньем; зимой- закутанная в шубу, как медвежонок, просящая брата поднять повыше, чтобы сорвать сосульку – это одно. А израильская «я» - залезающая на деревья, играющая только с мальчишками, не признающая юбки и платья, лезущая в драку, приводящая домой уличных животных – совсем другое. И внутри этого «я» тоже все разное: Иерусалим – камни, желуди, бирюза, вечный сквозняк, крики муэдзина и «альте захен», рынок. Нес-Циона –апельсиновое дерево и гранатовое, огромные улитки, шелковичные черви в коробке из под ботинок, тутовые листья, которыми они питаются, сосновые иголки на воротах, слежка за крупными муравьями, ветер с песком. Хайфа – неровные дороги, запущенные сады, горы - зимой покрытые анемонами и нарциссами, а весной – маками и черными ирисами, черепахи, спящие на солнце, снующие мангусты, где-то внизу – море, и сотня ступенек, ведущих домой от школы, и ветка цветущего миндаля, которую можно сорвать по дороге, и дерево шесек, на которое можно забраться с книжкой… Центр, окрестности Тель-Авива – совсем европейские дома и улицы, одинаково подстриженные кусты, другое, очень родное и привычное море, которое становится лучшим другом, массовое кормление уличных кошек, микро-автобус под названием «машина мороженого» - пока к нему бежишь, в руке звенят серебристые шекели, поле за домом, куда бедуинская девочка приходит иногда пасти овец, раскаленный тротуар, делающий кожу на пятках грубее, водяные игры с поливалками для газонов…

А еще есть минская «я» - вспоминающая север, ждущая снега, как чуда, собирающая подснежники и еловые лапки, обошедшая все магазины в поисках гематогена и яблочной пастилы, чтобы вернуть вкус детства. И питерская «я» - шестнадцати-семнадцатилетняя, бунтующая, конфликтующая, носящая неприлично короткие юбки, показывающая другу “fuck” через весь Невский, выбрасывающая семь рублей в Фонтанку («не хочу, чтоб за меня платили») , перелезающая через забор в Летний Сад, уходящая читать в Михайловский, лежащая на траве там, где это запрещено… И студенческая «я» - живущая шумной, веселой жизнью в доме с друзьями на кампусе университета Браун (север Америки), занимающаяся одновременно сравнительной литературой, славистикой, ушедшая в театр с головой, репетирующая по ночам, орудующая пилой в бутафорском цехе, обложенная книгами, которые медленно иммигрируют с полок на стол, а оттуда на пол, пьющая шампанское из вазы, когда кончаются чистые стаканы, валяющаяся у камина, а если грустно – уходящая на кухню готовить, а особенно печь торты… А еще есть «я» на ничейной земле – в аэропортах, на вокзалах и автобусных станциях – везде уже все одинаково, только языки разные, и можно представить себе, что это - одна большая страна, где дьюти фри, и постоянные объявления о взлетах и посадках, и эхо, и ощущение, что именно там, где ни к чему не привязан и от всего свободен, можешь побыть несколько часов самим собой…

Наверное, то, как складывается моя жизнь, отчасти определяет отношение к творчеству. Я читаю с трех лет. Запойно. В Нес-Ционе выходила из библиотеки с четырьмя-пятью книжками в руках и, уткнувшись носом в одну из них, не отрывалась от нее, даже переходя через дорогу – к счастью, движение в этом городке было не быстрым, а в Хайфе я уже поумнела. С тех пор, как себя помню, что-то сочиняла – кружилась по комнате и несла всякий бред, который мама пыталась записывать в голубую тетрадку. Потом начала записывать сама – стишки, сказки. С куклами и игрушками не просто играла, а разыгрывала спектакли… В Израиле стала писать на иврите, хотя и продолжала читать по-русски. Вернулась к русскому неожиданно, в 14 лет, под впечатлением от только что открытого Бродского. Первая публикация - в 15 лет в журнале «Новая Юность». И пошло-поехало… Очень важными стали публикации в альманахе «ДИАЛОГ» - появилась возможность попробовать себя в качестве переводчика израильской поэзии. Стихи и эссе публиковались в различных журналах и альманахах – в России, Израиле, Америке, даже в Казахстане (например, «Неве», «Просторе», «Интерпоэзии» и других), в двух русскоязычных поэтических антологиях (Израильской – 2005 год и Американской – 2007 год) а также в нескольких Интернет-журналах («Пролог», «Точка Зрения» и других). В последнее время, пробую силы в жанре эссеистики. А самым главным стала драматургия – на английском…

Но творчество для меня не самоцель, а попытка понять саму себя, рассказать о том, что для меня важно, ценно, поделиться тем, что считаю прекрасным или ужасным. Конечно, это все оттого, что мой мир очень зыбкий и ненадежный – с пяти лет. Нельзя полагаться на вещи, на страны, даже на континенты. Остаются люди, собеседники: поэтому любой монолог – это диалог! И это – главное.

2008 г.

Керен КЛИМОВСКИ (Израиль). Меня не создать из глины. Стихи. // Альманах "ДИАЛОГ". Выпуск 3-4, Том 1, 2001/02-5761/62.

ДВА ЮБИЛЕЯ В СЕМЬЕ НАШИХ ЛЮБИМЫХ АВТОРОВ: Керен Климовски и Светлана Штейнгруд-Аксенова. Декабрь 2010.

ДИАЛОГ В «ДИАЛОГЕ»: в гостях Светлана АКСЕНОВА-ШТЕЙНГРУД и Керен КЛИМОВСКИ. Гостиная "ДИАЛОГА", декабрь 2010.

Керен Климовски стала лауреатом Международного литературного Волошинского конкурса 2011 >>

СКАЗКИ, РАССКАЗАННЫЕ СЕБЕ // Альманах ДИАЛОГ, вып. 15-16, 2017.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ВЗРОСЛОГО МУЖЧИНЫ // МКСР, декабрь 2018.

Назад >