Главная > Выпуск 11 (2011/12 - 5771/72) > ПОЭЗИЯ > Григорий ЗОБИН (Россия)

     «ЖИВУ ВНУТРИ СТИХА…»

   О Елене Аксельрод

Однажды, зимой 1986 года, мы с мамой были в гостях у наших друзей.  Сегодня, четверть века спустя, с благодарностью понимаешь, какими «нездешними вечерами» щедро одарила наши сердца в те годы верная и веселая дружба, начавшаяся у многих еще в юности и хранимая десятилетиями! Теперь уже не собраться всем вместе. Одни перенесли тепло московских домов к «другим берегам», немало и тех, кого больше нет в живых… В тот вечер  Евгений Григорьевич Вайсман спросил: «Хотите, я почитаю вам новые стихи Лены Аксельрод?» Тогда я впервые услышал это имя. С первых же звуков стихи сразу захватили мое сердце какой-то удивительной ненынешней и нездешней красотой, благородством, глубинным, обостренным чувством правды и боли, живой силой страдания и сострадания. Особенно врезалось в память стихотворение «Фильмы-ретро» с его абсолютной точностью воссоздания самой фактуры гулаговской эпохи, ее нечеловеческого быта и бытия, ее лжи, страха и подлости:

                       Фильмы-ретро: фокстрот, патефон,

                        Брюки-клеши, парады и стройки.

                        Коммуналки, сидячий вагон,

                        Общежития узкие койки.

                        Жизни тень, полуправды куски.

                        Невзыскательна пленка цветная.

                        За экраном шустрят воронки,

                        На экране бренчанье трамвая.

                       Умиляемся, даже всплакнем –

                        Воскрешаются детства приметы:

                        Алый стяг, в пионеры прием,

                        Боевая строка стенгазеты.

                        Блеск зеркальный уютных галош,

                        Физкультурников белые майки…

                        Где же те, кто пропал ни за грош,

                        Не дождавшись обеденной пайки?..

Я тогда начинал сотрудничать в «Литобозе» и других журналах. Восхищенный тем, что услышал, стал спрашивать: а не готовится ли к изданию книга стихов Елены Аксельрод? И был счастлив, когда узнал, что в начале следующего года должен выйти сборник «Лодка на снегу». Понял, что не написать об этих стихах не могу. Попросил через друзей о встрече и вскоре, позвонив Елене Марковне, был приглашен к ней.

В один из мартовских вечеров я пришел в дом на Красноармейской улице. На мой звонок дверь открыла женщина ослепительной, библейской красоты, словно вышедшая из «Песни Песней». Она была так же прекрасна и возвышена, как ее стихи.

За чаем разговорились. Нашлось немало общих знакомых. Многие привязанности – и к живым, и к тем, кого уже нет в живых – полностью совпали. Елена Марковна говорила тогда о своих учителях и предтечах, кому была верна и сердцем, и словом,  о тех, кто в годы «глухоты паучьей» сохранил чистоту и честь русской поэзии – Ахматовой, Заболоцком, Марии Петровых. К последней у Елены Аксельрод всегда было особое, трепетное отношение, ощущение глубинного, внутреннего родства по невозможности не быть самой собой, невозможности изменить своему призванию, голосу совести и высшей правды. Об этом – и в стихотворении, посвященном Петровых:

                        К собственному призванью

                        Неутоленная страсть.

                        Как с прямыми словами

                        В мнимостях не пропасть?

                        Не робость, не осторожность –

                        Себя не привыкла спасать.

                        Гордая невозможность

                        Письма чужие писать.

И еще об одном, драгоценном для нас обоих имени. Стихотворение «Старый поэт» в первом издании было опубликовано без посвящения. Позже в телефонном разговоре я как-то спросил Елену Марковну, не о Тарковском ли оно? «А вот этого я Вам не говорила», – услышал я в ответ. В голосе Елены Марковны я даже почувствовал некоторое неудовольствие и устыдился своей бестактности – непрошенного прикосновения к чужой тайне. Но Елена Марковна подтвердила, что речь шла именно о Тарковском. В юности я удостоился чести быть знакомым с Арсением Александровичем и как было не узнать его в этом стихотворении, написанном с портретной точностью, воссоздающем неповторимые черты его облика и поэзии:

                        Приученный к долгим цензурам,

                        Он взглядом погасшим и хмурым

                        Собратьев своих провожал.

                        А впрочем, он слыл балагуром

                        И давним, незлым каламбуром

                        Охотно юнцов потешал.

                        О нет, не ходил он в смутьянах,

                        Речей не твердил покаянных,

                        И профиль был ясен и строг.

                        И так же, как в строчках чеканных,

                        Как в бледных предзимних полянах,

                        В нем вечности был холодок.

Сам Арсений Тарковский очень высоко отзывался о стихах Елены Аксельрод.

В ту нашу первую встречу Елена Марковна подарила мне свой единственный «взрослый» сборник «Окно на север», вышедший в «Советском писателе».   Вторая книга стихов  «Лодка на снегу» - готовилась к изданию с более чем десятилетним интервалом. Надо сказать, царящая тогда в стране серость по-своему очень остро чуяла подлинные дарования и делала все, чтобы не дать им прийти к читателю: редкие публикации, скупые по советским меркам тиражи… Пример тому – судьба Тарковского, чей первый сборник вышел, когда поэту было за пятьдесят. И речь тут даже не шла об открытом противостоянии – достаточно  быть  просто другим, непохожим. Именно поэтому Арсений Тарковский долгие годы числился по ведомству художественного перевода. Немалую дань отдала ему и Елена Аксельрод. Для настоящего поэта в ту пору это была одна из немногих возможностей литературного заработка. Впрочем, Елена Марковна числилась в детской секции Союза писателей и по иронии судьбы, сумев издать лишь одну «взрослую» книгу, опубликовала несколько детских. Некоторые свои детские книжечки она также подарила мне в тот день. Листая их, я вдруг понял, что знаю Елену Аксельрод уже очень давно, с самого детства, когда читал ее стихи о мальчике, который хотел проснуться раньше всех, но оказалось, что и дворник, и милиционер, и еще множество людей встали все-таки раньше. Имени автора - свойство детской памяти – я тогда не запомнил, но хорошие стихи не забылись…

На стенах висели картины отца Елены Марковны – замечательного художника Меера (Марка) Аксельрода. Меня сразу пленили ясность и чистота красок и линий, солнечное тепло охры, благородство и печаль белого и черного цветов. Сравнивая потом полотна отца и стихи дочери, я явственно ощутил, сколь многому настоящий поэт может научиться у настоящего художника. Это была наследственная передача эстафеты таланта и умения жить щедро, полностью отдавая себя творчеству.

     Господь, спаси и помоги – чтоб не иссякла доброта

     Поодаль, рядом и во мне –

                                                 прости, Господь, мою корысть –

     Мне к миру нежность подари, что так трудна и так проста,

     Я помню, как в руке отца

                                               в предсмертный час дышала кисть.

     Мне есть в кого счастливой быть.

                                                            Дай силы мне, Господь,

     И ясность красок перенять, и линий чистоту.

     Позволь любить и горевать, не усмиряя плоть,

     Не дай утратить веру в свет, живя не на свету.

Не случайно художественный дар воспринял и сын Елены Аксельрод – талантливый живописец Михаил Яхилевич. Жизнь деда отозвалась и в выборе внуком своего собственного пути.

Судьбы семьи стали одной из главных тем поэзии Елены Аксельрод.

                        Пусть, точно комната, тесна строка,

                        Но в ней, как в комнате, три поколенья.

                        Лишь названы – не узнаны пока…

                        Не сдаться бы и не предаться лени!

Поколения продолжились позже и внучкой, и правнуком – и всем хватило места и в сердце поэта, и в глубине и безмерности стиха…

В тот день Елена Марковна дала мне верстку еще не вышедшей книги «Лодка на снегу», чтобы я мог написать рецензию. В стихи ее я вживался долго, шаг за шагом, построчно, пословно открывая для себя прекрасный мир прекрасного поэта. Как бы ни было хорошо «Окно на север», но «Лодка» стала знаком не то что возрастания – взлета, подлинно небесной ладьей.

                        Мартовский снег

                        Задеваю веслом,

                        Отогреваюсь,

                        Петляя в былом.

                        Черпаю вечность и прах

                        Второпях.

                        Путаюсь веслами

                        В облаках.

Окрепла и закалилась нота страдания, глубже стало осмысление сердечной связи с самыми дорогими людьми – той связи, что не прерывается никогда, продолжается вопреки всему, даже смерти.

                        Что в памяти хранится?

                        И свет, и грусть, и чад…

                        И все отец мне снится

                        Который год подряд…

И впоследствии каждая новая книга Елены Аксельрод становилась свидетельством восхождения на все большую высоту…

Моя рецензия на «Лодку на снегу» была опубликована в апрельском номере «Литературного обозрения» за 1987 год. Совсем недавно я с радостью увидел, что она среди других статей, посвященных творчеству Едены Аксельрод, включена в ее книгу «Меж двух пожаров» – наиболее полное собрание стихотворений, выпущенное издательством «Время» в 2010 году. Перечитав этот текст, написанный почти четверть века назад, я еще раз убедился в том, что и сегодня мог бы повторить почти все, сказанное тогда. Впрочем, несказанного осталось бесконечно больше…

Вскоре после выхода рецензии Елена Марковна пригласила меня к себе в Переделкино, где находилась в это время в писательском доме творчества. Я взял с собой для нее несколько экземпляров «Литобоза». Елена Марковна не была избалована многочисленными откликами на ее стихи, но зато среди тех немногих, кто писал о ней – Николай Васильевич Панченко и Сергей Васильевич Шервинский. С замечательной глубиной охарактеризовал в своей статье ее творчество Н. В. Панченко – один из достойнейших русских поэтов ХХ столетия: «Поэзия Елены Аксельрод – это судьба человека, положенная на стихи, мужественно положенная. Потребность выйти на последнюю черту откровенности… и способность удержаться на ней и есть истинное искусство лирического поэта… Для выражения себя Елене Аксельрод почти всегда достаточно той скромной точности языка, которая разговорную речь выводит в прозу, а прозу – в поэзию. На языке художников можно сказать, что в поэзии Елены Аксельрод есть и масло, и акварель, но нередко – набросок в несколько линий, сделанный рукою мастера. И он не менее дорог».

Далее >>

Назад >>