Главная > Выпуск 11 (2011/12 - 5771/72) > ПРОЗА > Максим ГЛИКИН (Россия)

Максим ГЛИКИН

ПРОГУЛКА

 (Окончание)

- Совсем неагрессивный народ, - ухмыльнулся Алекс. Бэлла ущипнула его за локоть.

А что же в восточном Бруклине не хватает психологов, или русские дети менее агрессивны чем латиносы и темнокожие, продолжает Миша задавать неприличные вопросы. Аня и Бэлла, перебивая друг друга, терпеливо ему растолковывают, что в тех страшных районах, куда даже таксисты не повезут, по крайней мере белые таксисты, в местах, куда делает неожиданное ответвление крайняя правая ветка метро - там начинается совсем другая Америка, где люди живут по другим законам. Никто толком не работает, существуют они на детские пособия, рожая по десять детей, приторговывают наркотиками и ворованными вещами. Впрочем, о том мире его собеседницы знают только понаслышке и по криминальной хронике.

- И стало быть, там и законы человеческой природы совсем иные? - уточняет Котляр.

- В смысле? - подняла узенькие черные брови Бэлла.

- Правильно ли я понял, что по эту сторону люди и их детеныши добры и не  агрессивны, а по ту - становятся дикими аки звери? Здесь - чисты помыслами, а там полны преступных замыслов?

- Ну не прикидывайся! - разозлилась Лера. А Бэлла и Аня с ней переглянулись («и где ты такого умника нашла?») и сердито замолчали.

- А это только в совке была уравниловка, - встал на защиту новой родины Леня.

Аня взяла его за руку и немного развернула к себе - мол, что тратить время на разговоры с человеком, который нарочно хочет всех позлить.

И воцарилось мрачное молчание. Поезд же продолжает стоять, как вкопанный.

Хорошо. Здесь народ не агрессивен, а его нехарактерная внешность никого не удивит и тем более не разозлит. Из вежливости его никто не станет внимательно рассматривать. Улыбаются - и учтиво отводят глаза.

А вот мы вас всех предметно рассмотрим, коль скоро вы оказались с нами в одной консервной банке и неизвестно, когда ее вскроют.

Да по вам, обитатели нью-йоркской подземки, можно изучать мировую географию. Представлены все материки за исключением, быть может, Австралии. Хотя вот Аня побывала и в Австралии, когда ее бывший муж, ювелирных дел мастер, решил, что там он лучше заработает…

Вот пожалуйста, справа стоит уроженец солнечной Турции - из Измира или Стамбула. То есть судя по внешности он мог бы быть и грузином, и армянином, но газета у него турецкая - так что точно не армянин. А вот это темное, почти черное лицо у парня напротив в сочетании с тонкими европейскими чертами. Кения, кажется? Или такие бывают у индусов? Нет, индусы вон те, в чалмах, возле двери. А это китайская семья или японская? Или корейская? Кажется, у китайцев лица темнее и скуластее. Но главное, что они вошли, когда проезжали чайна-таун, значит все понятно.

А эта пара - явно наши, венец творения. Судя по всему недавние эмигранты. Наших не спутаешь ни с кем. По выражению лиц. Ее - гордое, строгое, собранное лицо женщины, готовой с достоинством принять свою судьбу, карму, которая наверняка будет нелегкой, да собственно, уже вовсю заработала. Но она в состоянии не согнуться под ее ударами, не сломаться, она имеет силу до конца нести свой крест, как положено женщинам страны, которую она навсегда покинула.

А его лицо - немного испуганное, издерганное, но и бесшабашное. Лицо мужчины, который понимает, что от судьбы не уйдешь, надо встретить ее с улыбкой, надо торопиться жить, пока дают, надо пытаться расслабиться и получать удовольствие, хотя это очень трудно, ибо повсюду подстерегают опасности, и вообще планета наша для счастья мало приспособлена, хотя кто сказал, что мы обязаны быть счастливыми? Да, это наш, наш русский еврейский американец - утонченный, рефлексирующий и измученный вопросами: оставаться здесь или все-таки вернуться? И не поздно ли еще возвращаться? И не поменять ли профессию? И не расстаться ли, пока не поздно, с женой?

А вот красавица мулатка из Венесуэлы, где, говорят, есть целая госпрограмма по производству красавиц, поэтому они так часто побеждают на конкурсах красоты. Да, но может оказаться и из другой латиноамериканской страны… Однако точно не чилийка и не мексиканка - эти больше похожи на индейцев. Значит, венесуэлка, бразилианка или кубинка. Впрочем, для кубинки слишком стильно и дорого одета .

Красивые, молодые, вежливые, и, за вычетом наших, вполне уверенные в себе. Они знают, что здесь с ними ничего не случится и поезд обязательно когда-нибудь тронется. И только Лайза захныкала, а Дашка прикрикивает на нее, а Бэлла - на Дашку и Лайзу. Ну так это дети, а взрослые невозмутимы.

И вдруг мужчина средних лет, о национальности которого ничего сказать нельзя, просто американец, без всякого предупреждения и без всякого выражения на лице начинает методично стучаться лбом по черному стеклу двери - где у нас пишут «не прислоняться», а у них просто реклама. Он стучит размеренно и спокойно, и сперва никто не обращает на него внимания, или все делают вид, что не обращают.

- Наверное, он опаздывает на работу.

- Нет, он бы не стал так убиваться, - тихо отвечает другу Леня. - На работе он легко докажет, что причина была уважительной. Если что, отдел персонала свяжется с соответствующим департаментом сабвея и убедится.

- Значит, он опоздал на свидание

Миша представил, как прекрасная итальянка, сослуживица этого парня, девушка его мечты, которую он уже несколько месяцев безуспешно обхаживал, наконец согласилась сходить с ним на модную выставку в Бруклинский музей. Прекрасная, хотя и немолодая. Ему сорок два, ей тридцать восемь, и за ее плечами уже два удачных брака. А он не был ни разу. И почему-то решил, что она - его последний шанс, последняя попытка. Если и с ней не получится - значит, видимо, не судьба. Но неужели не судьба?

Не судьба, потому что она стоит у входа в дом искусства, нервно поглядывает на малюсенькие часики без циферблата и не догадывается, что происходит в подземке. И расстраивается: день потерян ради дурацкой выставки и этого закомплексованного парня, который еще имеет наглость опаздывать. Ведь мог бы позвонить, если задержался или застрял в пробке.

А позвонить-то он не может, потому что здесь в тоннеле мобильный не берет. Вот так злилась и ничего не понимала Лера, замерзая в ожидании Котляра на Нагорной, но у него хотя бы был способ найти ее и оправдаться. А шанс этого парня почти упущен. Еще 10 минут - и она уйдет навсегда, звонить и оправдываться будет бесполезно. Он долбит лбом черное окно и плевать он хотел на политкорректность.

- А что это дядя там делает? Он нэмного крэзи?

-  Даша, сейчас же замолчи! Еще слово скажешь - мультиков сегодня не будет.

На самом деле никакой итальянки, конечно, не существует. А просто устал человек. Устал от постоянных обломов. Устал от бесполезного, бессмысленного ожидания. От того, что он никак не может взять судьбу в свои руки. Слишком многое происходит помимо его воли. Его расчеты разбиваются из-за каких-то нелепых случайностей, но это происходит столь часто, что уже видна кармическая предопределенность.

- Но ему же больно!

- Даша, я третий раз предупреждать не буду!

Человек разбивает лоб не для того, чтобы разбить стекло, а чтобы разбить эту политкорректную реальность, вырваться из хорошо освещенного и тщательно вентилируемого пространства - в сырую темноту свободы, сойти с рельсов в беспутную, неопределенную, не детерминированную жизнь.

В момент, когда он в очередной раз приблизил голову к темной поверхности, Миша присмотрелся к отражению американца - и едва не вскрикнул. Ему показалось, что он видит лицо не лицо незнакомца, а собственную очкастую физиономию…

Он вскочил с места. Его руку схватила Лера (впервые за целый день прикоснулась к нему!):

- Мишенька, не позорься!

Мишенька. Фу какая гадость.

- Отпусти.  И не смей меня так больше называть, слышишь?

Направился к мужчине, еще не зная, зачем идет и что собирается ему сообщить.

Подошел и протянул руку:

- I understand you.. You are right.

Тот недоуменно обернулся. Он будет первым американцем, чью руку Котляр пожмет. И сделает это с удовольствием.

- My name is Michael!

Котляр тянул руку, а американец не отвечал, лишь продолжал на него пялиться, тупо и молча.

И тут поезд дернулся и с места в карьер рванул вперед. Миша попятился, потерял равновесие и обнаружил, что падает на Лайзу, которая за минуту до этого сползла с маминых колен и стояла, держась за прогулочную коляску. Под ним что-то прогнулось, звякнуло и хрустнуло - то ли девочка, то ли коляска. «Я убью ребенка!» - мелькнула мысль, но судя по тому, как истошно завопила Лайза, ее жизни ничего не угрожало.

Бэлла подхватила ее на руки. «Девочка моя! Ты цела? Этот… чуть тебя не убил! Ну успокойся, успокойся, теперь все хорошо, я тебя больше не отпущу» Она говорила столь нервным голосом, что еще больше заводила ребенка, и девочка надрывалась от плача.

Миша попытался подняться, но вагон снова тряхнуло, он ударился виском о какую-то железяку, торчащую из этой чертовой коляски и потерял очки. Никто даже не привстал.

Нащупал очки - они, к счастью, уцелели, сел на прежнее место, попытался отряхнуть брюки. Голова гудела, ссадина жгла висок - потрогал, не влажно ли, но крови не было.

Лера брезгливо отвернулась, Аня смотрела на него с нескрываемым презрением. А Бэлла взирала с немым вопросом на Алекса: «Что это за придурок оказался в нашей компании?» И даже Дашка сердито покосилась, уловив настроение женского общества.

А этот тип уселся напротив Миши и невозмутимо листал журнал, как будто и не произошло ничего. И всю оставшуюся дорогу не обращал на гостя из России  ни малейшего внимания, то ли не заметив, то ли не оценив проявления мужской солидарности.

И только Алекс участливо потрепал Котляра по плечу:

- Ну ты как там? Цел? Надо же - сколько здесь езжу на сабвеее, впервые так крепко застряли. Думаю, еще пять минут, и началась бы паника.

- Это только у них в Рашке паникуют, - Бэлла не хотела, чтобы ее муж хотя бы косвенно оправдывал Мишино поведение…

- Ну Бэллочка!..

- Так ты меня ждешь завтра, Алекс? - Котляр злорадно посмотрел на Бэллу. Она взглянула в ответ с неприкрытой ненавистью - а потом перевела рыбьи возмущенные глаза на мужа.

- Да, после семи, на работе. Он зайдет ко мне на работу, - немного виновато объяснил Алекс.

- Надеюсь, ты не задержишься сильно. Ты ведь не забыл, что в субботу мы едем  на барбекю?

Вагон снова тряхнуло, все вздрогнули и испуганно переглянулись. Но поезд пошел дальше, набирая ход, и жители Нового Вавилона приветливо заулыбались друг другу.

А Миша тщетно пытался стряхнуть грязь с коленей.

Назад >>