Главная > Выпуск 11 (2011/12 - 5771/72) > ТЕАТР > Марк РОЗОВСКИЙ (Россия)

Марк РОЗОВСКИЙ

ХАРБИН-34

Пьеса в 2-х действиях

(Продолжение)
 

ДЕЙСТВИЕ  ВТОРОЕ
Сцена шестая

Кабинет генерала Араки Садао.

М а р т ь я н ов.  Они несравнимы. Родзаевский скромен, духовен и очень жесток. Он ходит десять лет в одном пальто, у него старый отец, дочь на иждивении и беременная жена. Живет в убогой квартике на Пристани, умывается водой Сунгури и ходит пешком. Образцовый вождь. Лидер. Незапятнанный. А этот американ – пустышка, фанфарон, неуправляемый. Его план – крестовый поход на Москву – авантюрен.
А р а к и.  Этот янки не так прост. Он выстрадал ненависть к советская Россия, а Родзаевский полон одни идеями, да есе бредовые. Он хоцет въехать в Кремль на фасистском коне. Тозе авантюра хоросая.
 М а р т ь я н о в.  По нашим сведениям – он из Благовещенска, восемнадцатилетним юнцом драпанул в Маньчжурию и тут, учась на юридическом факультете, увлекся идеями Гитлера и Розенберга. Решительный парень.
А р а к и. История стука коварна. Грандиозные планы реализуются нецасто. Мы долзны цетко выбрать, на кого из этих двух безумцев делать ставка.
М а р т ь я н о в.  Вонсяцкий или Родзаевский?
А р а к и.  Именно.
М а р т ь я н о в.  Так кто же из них?
А р а к и.  Японская сторона не продает своих людей, дазе если они носят старенький пальто.
М а р т ь я н о в.  Родзаевский!.. Это правильный выбор, Араки-сан!
А р а к и.  Наконец, долозите, как просла васа операций.
М а р т ь я н ов.  Работу делал Саша Волохов лично с двумя подручными. Я руководил с противоположной стороны улицы. Все прошло идеально. По-моему, Касперович даже не успел понять, кто его бил. Мальчик укрыт в надежном месте в районе Нахаловки. Если завтра денег не будет, мальчонке отрежут уши и пришлют их на дом Касперовичу по почте.
А р а к и.   Это по-самурайски. (Смеется.)
М а р т ь я н о в.  И деньги появятся, как штык. Через минуту.
А р а к и.  Васи действий одобрен.
М а р т ь я н о в.  Но сумма осталась несогласованной с вами.
А р а к и.  Просите миллион. Половина васа. (Смотрит в окно.) Кто-то подъехал к нам на роллс-ройсе. Ого?..

Входит Касперович.

Иосиф. Здравствуйте, господа. Я  Касперович. Но в данном случае я для вас месье Касперович.
Араки. Мы узнали вас и в курсе всего, сто слуцилось с васим сын. Но поцему вы назвали себя месье?
Иосиф. Потому что у меня французский паспорт (показывает паспорт) и вы имеете дело с французом, а не с евреем.
Араки. Хм… Итак, вы французский гразданин и завтра весь мир закрицит о зверствах в Харбин и нацнет компаний против Япония. Допустим, мы не знаем, сто вы купили этот паспорт где-то за углом, на рынке.
Иосиф. Вы хотите скандал – так вам будет скандал. Скажите, вы же умный человек, зачем вам нужен этот цорес?
Араки. Не понял. Цорес – это по-французски?
Иосиф. Это по-еврейски. А по-русски: вам это надо?
Араки. По-моему, вы нас зацем-то пугаете.
И о с и ф. Я только что был у нашего консула.
А р а к и. Сто значит? Васа консула, слава богу, в Харбине нет. (Смеются.)
И о с и ф. У французского… У нашего французского консула. Он и его люди уже начали проводить собственное частное расследование. Будьте уверены, они найдут моего мальчика. Следы ведут к некоему Родзаевскому, к русским фашистам, с которыми вы заодно. Вы правы: весь мир узнает об этом вашем, подчеркиваю вашем преступлении. Император Хирохито принесет извинения Франции, и я обещаю лично вам подарить нож для харакири. С бриллиантовой ручкой. Это я вам обещаю, Касперович, а когда Касперович обещает, он это делает.
А р а к и. Убедительно, месье.
И о с и ф.  Правильно. Сейчас вы говорите правильно.
А р а к и.  Но у меня вопрос: как зовут французский консул?
И о с и ф.  Месье Шамбон.
А р а к и.  Сколько вы заплатили для месье Самбон за его цастное расследование?
И о с и ф.  Ах, вот вы куда гнете? Шьете мне взятку? Шейте!.. я тоже в молодости был хорошим портным. Но чтобы хорошо шить, надо иметь материал, немножко хорошего материала. А у вас материала нет. А потому знайте: нисколько! Месье Шамбон просто хороший человек, европейский, и он откликнулся на мою беду.
А р а к и. Месье Касперовиц, официально заявляю, сто японская власть в Харбин не имеет ницего обсего ни с господин Родзаевский, ни с его партия русский фасистов. Сто касается васа сын-залозника, мы категорицески против всякий род сотрудницества с террористами. Этим мерзавцам нельзя потакать. Наса позиция – никакой поддержка террору со стороны еврейской… то есть французский капитала.
И о с и ф.  То есть вы предлагаете мне не платить?
А р а к и.  Мы ницего не предлагаем. Мы рекомендуем. Никакой сделки с фасистами.
И о с и ф.  А если моего сына убьют, кто будет нести ответственность?
А р а к и.  Разресите вам представить. Полицейский инспектор Харбин Николай Мартьянов. Ему поруцено найти и разыскать залозника. Это его прямое дело, а не какой-то цастный расследований. Будьте в контакт. Он профессионал, которому мозно доверие.
М а р т ь я н о в  (протягивает руку Касперовичу).  Николя.
И о с и ф.  Иосиф.
А р а к и.  Цем близе вы сойдетесь, тем больсе сансы на успех.
М а р т ь я н о в.  С этой минуты я рядом с вами. Чуть что…
И о с и ф.  Можете не сомневаться, я вас отблагодарю, Николя.
М а р т ь я н о в.  А вот это лишнее. Я буду просто выполнять свой долг.

Касперович уходит. Слышен звук отъезжающего Роллс-Ройса.

А р а к и.  Милый целовек. Хоть и еврей.

Затемнение.

Сцена седьмая

Дом Касперовича. Фира лежит на тахте.

Р и в к а.  Мама, поешь. Ты третий день ничего не кушаешь. Мама!
Ф и р а.  Изыди.
Р и в к а.  Я не могу жить, когда ты голодная.
Ф и р а.  А я не могу жить, когда я сытая. (стонет)о-ё! О-ё-ё-ё-ё!
Р и в к а.  С горя надо много кушать. (задумчиво) И пить.
Ф и р а.  Где папа?
Р и в к а.  Мечется по Харбину. Туда-сюда. Сейчас, наверно, у консула.
Ф и р а.  Нашел себе дружка. Все французы – антисемиты.
Р и в к а.  Не все. В каждом народе, папа говорит, есть порядочные и непорядочные. Консул – порядочный.
Ф и р а.  Порядочных гоев за всю жизнь не видела.
Р и в к а.  Не туда смотрела.
Ф и р а. Ой, не могу больше от этой жизни. Хочется на вас заснуть и ничего не видеть.
Р и в к а.  Вот снотворное. Не кушаешь, так поспи. (дает маме капли)
Ф и р а. Левочка, сыночка, приснись своей мамочке.
Р и в к а. Запричитала. Нытьем делу не поможешь.
Ф и р а. Слушай сюда, дочка, если ты еще моя дочка – надень сейчас строгое платье, сними свои финтифлюшки и  пойди в синагогу.
Р и в к а.  А что мне там делать, мама?
Ф и р а.  Можно без глупостев? Пойди к рэбе Эфраиму. Он тебе рас скажет, как жить. И Левочке поможет молитвой.
Р и в к а.  Не поможет. И я сама знаю как жить.
Ф и р а.  Ой, мне плохо от тебя.
Р и в к а.  А мне плохо от всех вас.
Ф и р а.  Пойди в синагогу.
Р и в к а.  Зачем?
Ф и р а.  Хуже не будет.
Р и в к а.  Я там вже была.
Ф и р а.  Где?
Р и в к а.  Правда, не в синагоге, а в церкви.
Ф и р а.  Ты? Я на тебя смеюсь.
Р и в к а.  Смейся. Я там поставила свечку за Левочку. А что, нельзя?
Ф и р а.  Ну, если поможет, я сошла с ума, а не поможет – ты с ума сошла.
Р и в к а.  Я шла мимо. И что-то меня потянуло зайти. Там стоял батюшка. Синеглазый такой. Я подощла, спросила: «Я еврейка. Некрещеная… Могу ли я поставить у вас свечу?», он поморщился, потом так внимательно на меня посмотрел и говорит: «Свеча – во спасение. Бог един. Ставьте».
Ф и р а.  Батюшка… Это ж надо такое еще?.. Ты, Ривка, совсем мишугинес, конченая.
Р и в к а.  Я не конченая. Я еще пожить хотю. То есть хочу.
Ф и р а.  А он, твой батюшка, не спросил случайно: «За что мы убили Христа?» Не спросил! Тогда б ты его спросила: «Как там у вас насчет «Не убий» и «Все люди братья!» и почему нашего Левочку держат в яме какие-то нелюди – небось, с крестами все на груди… Головорезы!
Р и в к а.  Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй!
Ф и р а.  Конченая.
Р и в к а. Батюшка сказал: «Вы молиться еще не можете, но два слова я вам разрешаю повторять: «Господи, помилуй». Авось, поможет!».
Ф и р а.  Авось?.. Будь проклято это их «авось»!
Р и в к а.  Не злись. Спи.
Ф и р а.  А я что делаю? (Закрывает глаза.)

Пауза. Звонок дверного колокольчика. Ривка идет открывать. Входит Волохов.

Р и в к а.  Ты?.. Ко мне домой?.. Это еще что?
В о л о х о в.  П-прости. Я погорячился тогда.
Р и в к а.  Пришел не вовремя. К тому ж… мы, кажется, расстались.
В о л о х о в  (напевает). И к тому ж,
                      И к тому ж,
                      Я тебе еще не муж!..
Извини, что в рифму.
Р и в к а.  И пьяный!.. Поэт несчастный!
В о л о х о в  (декламирует).    Я пригвожден к трактирной стойке.
                               Я пьян давно. Мне – все равно.
                                 Вон счастие мое – на тройке
                               В сребристый дым унесено.
     Да, я несчастный, но не поэт. Поэта из меня не получилось. Поэты – это другие, а я… я… я даже любить тебя не могу. Запрещается!.. К чорту запреты! (Ставит на стол недопитую бутылку.)
Р и в к а  Тсс… Зачем ты пришел?..
В о л о х о в.  Я тебя люблю, Ревекка.
Р и в к а.  Слышала уже.
В о л о х о в.  Врешь!.. Я тебя впервые Ревеккой назвал. Ревекка!.. Мне так нравится твое имя! Ты – моя Ревекка!.. Нет, не то…
 Ты моя, моя навеки
 Лучше нет моей Ревекки!
Р и в к а.  Доиздеваешься!
В о л о х о в.  Представляешь? Ты моя жена!.. У Сашки Волохова, фашиста, красавца, русского офицера, жена Ревекка!.. Все сдохнут!
Р и в к а.  Жена? Уж никак пришел ко мне предложение делать?
В о л о х о в.  Именно. Выходи за меня.
Р и в к а.  Пьяный.
В о л о х о в.  И что? Я и пьяный за себя отвечаю.
Р и в к а.  Вот это по-русски. А не пошел бы ты куда подальше?
В о л о х о в.  Ревекка, ты не права, Ревекка! (Лезет к ней.)
Р и в к а.  Отзынь от меня.
В о л о х о в. Обижаешь. Дай грудь…
Р и в к а.  Вот. Тебе не имя, тебе моя грудь еврейская нравится!
В о л о х о в.  Нравится, да. Я от твоей груди безумею. Дай.
Р и в к а.  Уйди.
В о л о х о в.  Я не затем пришел, чтоб уходить. Я… я… я без тебя с тобой жить не буду.
Р и в к а.  Что ты сейчас сказал? Соображаешь?
В о л о х о в.  А что я сказал?
Р и в к а.  С тобой без тебя не буду, ты сказал.
В о л о х о в.  Я так сказал? Правильно я сказал! С тобой, шиксой, не буду. А с тобой, женой, буду… Что непонятного?
Р и в к а.  Совсем с ума съехал.
В о л о х о в.  Из-за любви к тебе, жидовочка ты моя.
Р и в к а.  Потише, мама спит.
В о л о х о в.  Разбуди!.. Давай ей скажем!
Р и в к а.  Еще чего?.. Она умрет тут же!..
В о л о х о в.  Почему?.. Я спрашиваю: почему?
Р и в к а.  Мы не пара, вот почему, дурная твоя голова!
В о л о х о в.  Пара. Сашка Волохов и Ревекка Касперович. Все умоются. (Пьет из бутылки.)
Р и в к а.  Так. Если ты меня любишь, скажи, где наш Левка? Куда вы его упрятали?
В о л о х о в.  Это разговор. Выйдешь замуж за меня – скажу.
Р и в к а.  Скажи.
В о л о х о в.  А ты выйдешь? (Пауза.)
Р и в к а.  Скажешь – выйду.
В о л о х о в  (декламирует). В глухую темень искры мечет
                                                  От искр всю ночь светло
                                                  Бубенчик под дугой лепечет
                                                  О том, что счастие пришло!
(Гладит Ривкину грудь.)
Р и в к а.  Говори, бубенчик.
В о л о х о в.  Сначала его держали в старом городе, а сейчас он в потайном месте. Отсюда верст сорок. Китайская деревня Сяолинь. Перевезли.
Р и в к а  (бросается к телефону). Месье Шамбон? Папа у вас? Какая встреча у него? Ах, с каким-то Николя?..
В о л о х о в.  Не надо ему с ним.
Р и в к а.  Помолчи! Месье Шамбон, мы только что узнали, что наш Лева находится в деревне Сяолинь, это недалеко от Харбина. Хорошо. Я поняла. (вешает трубку) Вот. Французский консул сейчас пошлет своих людей в эту деревню. Спасибо тебе.
В о л о х о в.  Я не за «спасибо» тебе рассказал.
Р и в к а.  Я не смогу. Дай время подумать.
В о л о х о в.  А ведь обещала. Я застрелюсь, если ты не будешь моей женой. Слово русского офицера. (Пьет из бутылки.)
Р и в к а.  Папа меня выгонит из дому. Мама меня проклянет.
В о л о х о в.  За что?
Р и в к а.  За то, что я с гоем.
В о л о х о в.  У меня план. Родзаевский требует с твоего папаши два миллиона.
Р и в к а.  Уже два?
В о л о х о в.  Тихо! Пусть он даст три – я уполномочен их взять… я!.. Я скажу три – он даст три. Один миллион мы с тобой себе и… тихо!.. (Оглядывается на спящую Фиру.) Мы с тобой… спит?.. Спит!.. мы с тобой завтра же с этими деньгами в Париж. Укроемся. Затеряемся. Я уже не могу здесь. Надоело по-мокрому. Хватит!.. Этот Харбин во где у меня! А тебе?.. Тебе охота здесь жить?
Р и в к а.  Неохота.
В о л о х о в.  Ну, так сделаем ноги. В Париж. Я и ты!.. Сашка Волохов и его жена Ревекка! По-новому заживем. По-другому! А? теперь скажи, дурная у меня голова?

Звонок дверного колокольчика. Входят Иосиф и Мартьянов.
Ривка и Волохов скрываются в соседней комнате.

И о с и ф. Проходите, Николя!
М а р т ь я н о в.  Я здесь постою.
И о с и ф.   А не хотите раздеться? Все-таки придется деньги считать.
М а р т ь я н о в.  Вы сами посчитайте. Я вам верю.
И о с и ф.  Вот полицейский человек, а с благородием. Хотя… знаете, что говорил мой дедушка?.. Я сам с под Гомеля, с местечка, вся наша семья оттуда… Девять детей, четырнадцать внуков… и внучек, конечно… Целая мишпоха, как мы говорим… А разлетелись по всему миру, уже не собрать никогда, даже на Пурим не приедут, чтобы вместе повеселиться, но… Но все друг друга помнят, знают и поздравляют со всеми праздниками… кто где – и в России, и в Америке, и в Австралии, и в Африке… И даже вот в Китае есть свои Касперовичи… С ума сойти!.. Так, поодиночке, нас мало, но если в одном месте подсобрать всех Касперовичей, нас будет много, очень много. Поэтому, дорогой Николай, мы дорожим своими детьми.
М а р т ь я н о в.  А что…  что говорил ваш дедушка?
И о с и ф.  Сейчас я принесу сюда сейф. И я буду считать перед вашими глазами, а вы будете смотреть. Внимательно. Все же сумма большая. Пять миллионов.
М а р т ь я н о в.  Дедушка.
И о с и ф.  Ах, да… Дедушка говорил: евреи, верьте женам, не верьте полицейским, – жены могут обмануть пару раз, полицейские обманывают всегда. К моей спящей жене это не относится, к вам тоже.
М а р т ь я н о в.  Сейф.
И о с и ф.  Сейчас-сейчас. Только руки помою. Деньги, знаете ли , требуют чистых рук.. где полотенце?.. Вот полотенце.
М а р т ь я н о в.  Я подержу. (Пока Иосиф моет руки, держит полотенце.)
И о с и ф.  В нашем местечке жил всего один полицейский. Его звали Николай. Тоже Николай. И этот Николай, представьте, был очень хороший русский человек. (Долго, тщательно мылит руки.)
М а р т ь я н о в.  Чем хороший?
И о с и ф.  Он очень уважал евреев. И все евреи его обожали. И было за что!
М а р т ь я н о в.  За что?
И о с и ф.  Я вам рассказываю правду: этот жандарм… А Николай был, да-да-да, обыкновенный сельский жандарм, – так вот, когда в нашей семье рождался мальчик, он записывал его на свою фамилию. Верней, на имя. Абрам Николаев, Рувим Николаев, Соломон Николаев… Это чтобы они в случае чего поехать могли за черту оседлости в Петербург учиться и их бы там с русской фамилией лучше бы приняли… Очень много Николаевых училось в Санкт-Петербурге в Университете. А на самом деле все они Касперовичи!

Далее >>

Назад >>