Ася ШНЕЙДЕРМАН
САМОУВЕРЕННОСТЬ БЕГУЩИХ БЕЗ ОГЛЯДКИ
Отсюда в прошлое:
на озеро-зерно,
проросшее рекой,
на богомолов — грузчиков портовых:
проржавленными усиками краны —
в прозрачную и впалую луну,
на города зрачок,
впитавший сажу неба в огоньках;
на тень свою приблудную вприпрыжку
взгляд через микроскоп.
На коже сброшенной
(растресканной, небрежно) —
орнамент населенных, точно лестничные, клеток.
Глухие серые прямоугольники —
провалы в памяти —
мелькают двери,
запертые наглухо.
...Самоуверенность бегущих без оглядки!
А я свернула голову от страха,
что (вдруг!) никто не гонится за мной.
Заметен? заметён? остывший след —
слетевший с дерева лилово-бурый лист,
свернувшийся в траве кровавой каплей.
ЕВРЕЙСКОЕ КЛАДБИЩЕ В ЕВПАТОРИИ 1
желтые шестиконечные
листья
деревьям приказала носить,
на спины стволов
наставила ветер-дуло:
«ветви вверх!» —
в ночь бесконечную повела
осень?
так и застыли
фигуры,
вросшие в землю, —
руки воздеты в немом вопросе
(нет интонации вопросительней).
немо небо
шестиконечными желтыми звездами.
2
над городской окраиной —
рваной обложкой
(«конечная остановка «Мясокомбинат» —
фабрика смерти)
застряли
выбитые у земного черепа
беззубые челюсти
(ворота из ракушечника)
монументом на кладбище кладбищ —
территории,
оцепленной
напирающей по всем направлениям
дикой природой:
по проволоке трав, колючкам
пропущен
электроток
высокого напряжения,
скорчившиеся души,
затравленные ветрами,
толпятся во временных пристанищах
опустошенных могильных ям:
и здесь отлетевшие листья
настигнет
нюх
обоюдоострый,
всюду разбросаны вперемешку
свиные, говяжьи, овечьи и человечьи
кости:
все мы равны перед Богом,
в конце концов.
РАЗГОВОР С ЧЕРНЫМ МОРЕМ
— Кто лежит у тебя на кладбище?
Кого здесь похоронило?
Зачем сюда ходишь?
Найти кого хочешь?
Авраама, Ицхака, Яакова?
Сару, Ривку, Рахель и Лею?
Клару? Шуру? Арика? Марика? Броню?.
— Нет,
не к мертвым хожу на кладбище:
и мертвыми оно брошено.
На мертвое хожу кладбище.
Хороню
не родню
свою.
Хороню еврейское кладбище.
Всколыхнусь, поднимусь, море Черное,
за траур так нареченное,
обнимать, обмывать, оборачивать —
парус-талес,
молиться,
но
плакать плакальщиком
уйду
одно
глубоко, далеко —
на дно.
И вернусь —
на могилу гальки пригоршню брошу:
живые цветы неживучи,
как люди,
как кладбища.
1994
<< Назад к содержанию
