«Диалог»  
РОССИЙСКО-ИЗРАИЛЬСКИЙ АЛЬМАНАХ ЕВРЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ
 

ГлавнаяАрхив выпусков > Выпуск 3-4 (Том 2) (2001/02-5761/62) > Архивы, воспоминания

 

Бен-Цион ТОМЕР (Израиль)

РАЗГОВОР ПО СУЩЕСТВУ

Идиш, иврит, польский - моя языковая среда. Когда мы убежали из Польши в Россию, я был мальчиком. Это были годы моего формирования. В Польше я был слишком мал, хотя читал слишком много. Есть, наверное, различие между относительно благополучным мальчиком и мальчиком времен вой­ны, очень важно, что такой мальчик читает до и во время войны.

С ранних лет я мечтал преодолеть границы того местечка, где я родился, вырваться в мир, туда, где было все иное, нежели в моем городке. Сон моего детства, Эрец Исраэль, далеко-далеко, но где-то неподалеку существует все-таки открытый мир, его открытость связывалась в моем сознании с русски­ми просторами.

Случаются такие встречи, особенно в детстве, в этом особо чувствитель­ном возрасте, которые как бы все определяют. Если не все, то что-то самое главное. Привязанности. Любовь. И не только любовь к женщине, но и лю­бовь к литературе. Мы жили несколько месяцев в Полтаве, и была там одна девушка, которая работала на фабрике с моей сестрой. Эта девушка взяла на себя миссию воспитывать меня и образовывать. Я был мальчиком, ей было 17 лет. Она была очень красивая, и я любил ее. А она любила двух поэтов - Пушкина и Есенина. Я еще толком не знал азбуки, и она читала мне вслух то Пушкина, то Есенина.

Она была простой деревенской девушкой, я трепетал при звуках ее голо­са, я любил ее в эти минуты так остро... и Есенина... Я до сих пор люблю его больше всех. Что он для меня? Я несколько лет крестьянствовал, работал в сельском хозяйстве, в поле... запах земли после первого дождя - в этом есть нечто эротическое. Разбуди меня среди ночи и спроси, кто он, самый-самый русский поэт, и может, это и смешно, но я говорю, это для меня не Пушкин и не Пастернак, не Мандельштам, не Ахматова и не Блок, хотя я люблю их всех, - для меня это прежде всего Есенин. Потому что он - это русская деревня, а я... просто влюбился в ее просторы. Есенин для меня был символом некой индивидуальной свободы и вольности, которую я искал, которой я жаждал.

И еще - польский я знал до русского и куда лучше-русского, и тем не менее между мной и Польшей в то время была стена. Стена: антисемитизм, война. А Мицкевич? Мицкевич пришел ко мне позже, когда я повзрослел и когда хватило мне ума не стричь под одну гребенку всех поляков. И до сего­дняшнего дня я высоко ценю польскую литературу.

И все же моя душа отдана русской литературе. Есть только две литературы, которые не принадлежат еврейскому народу и тем не менее близки мне, - это русская и латиноамериканская. Может, потому, что я несколько лет про­пел в Латинской Америке. А может, и не только потому. Латиноамериканская и русская литературы совершенно разные, но есть в них одно общее - они не такие усталые, что ли, как современная европейская литература. Усталость эта хоть и очень аристократична, но довольно скучна.

Вот уже в течение многих лет поэтов и писателей обвиняют в том, что они сидят в башне из слоновой кости, уходят от жизни. Но лишь немногие понимают, что нет случайных «уходов». И сам уход - это способ писателя откликнуться на окружающую его реальность, от которой он не может ос­вободиться даже в башне из слоновой кости.

Я нередко думаю, что если нам, израильским писателям и деятелям куль­туры, недостает чего-либо, так это именно пристального взгляда на проис­ходящее со стороны - «из башни». Мне лично кажется, что, будь у меня такая внутренняя возможность, я на какой-то срок удалился бы подальше и от этой страны, и от того, что здесь происходит. Видимо, в истории каждого народа наступает такая минута, когда люди, обладающие особой чувстви­тельностью, должны взглянуть на происходящее со стороны. Примеры, хо­рошо известные русскоязычному читателю (Гоголь, Достоевский, Турге­нев, Тютчев), все же не объясняют в полной мере то, что я имею в виду. Поясню свою мысль на примере литературы... ирландской. Ирландское общество - консолидация весьма и весьма замкнутая, подверженная дав­лению; общество воинственное и воюющее. И вот пришел такой момент, когда лучшие ирландские писатели покинули страну. Так случилось, что и Джойс, и Беккет, и некоторые другие оказались вне Ирландии, и только там, освободившись от давления общества и католической церкви, они сумели проникнуть в глубь своего «я» и выяснить многообразие связей своих с окружающим обществом.

Если обратиться к израильским писателям, то нельзя не отметить пара­доксальности их творческого состояния: все они - сыны своего народа, но нет на сегодняшний день ни одного писателя, который мог бы заявить о себе: «Я - писатель всего народа».

Мы живем в период не одного, а двух культурных кризисов/Первый кризис возник тогда, когда был задан простой вопрос: «Каково отношение поколения израильтян, которые родились, выросли, получили образование в Эрец Исраэль, к культурному наследию, накопленному еврейской диас­порой за последние 2000 лет?» Уроженец Страны, ее питомец, мог бы по­пытаться убежать от этого наследия. Еще Ибн-Габироль сказал: «И убегу от тебя - к тебе». Побег возможен, но это не спасение.

Другой аспект кризиса - состояние сионизма, разумеется с точки зрения моего понимания сионизма. Если спросят меня: «Кто ты? Израильтянин, еврей?» - я отвечу: в первую очередь сионист, потом - еврей, израильтянин, хоть и отдаю себе отчет, что «сионизм» может быть лишен всякого смысли, если не думать и об «еврействе», и об «израильтянстве».

Проблемы еврейского самосознания, нашей личной, культурной и чело­веческой самоидентификации в стране массовой иммиграции на фоне не прекращающихся войн - трагический процесс, потому что еще ни одна национальная идея не воплощалась в жизнь ценой такого количества пролитой крови. У нас есть все причины радоваться, что после двухтысячелетнего изгнания евреи пришли к созданию еврейского государства, но в моих глазах государство - при всем его гигантском значении! - не более чем рам­ки, которые ограждают смысл, сущность того, во имя чего это государство создано. Смысл и сущность придают облик этому государству.

Перевод с иврита Елены МАКАРОВОЙ

 («Израиль: книги и люди», 1991)

 Назад >

БЛАГОДАРИМ ЗА НЕОЦЕНИМУЮ ПОМОЩЬ В СОЗДАНИИ САЙТА ЕЛЕНУ БОРИСОВНУ ГУРВИЧ И ЕЛЕНУ АЛЕКСЕЕВНУ СОКОЛОВУ (ПОПОВУ)


НОВОСТИ

4 февраля главный редактор Альманаха Рада Полищук отметила свой ЮБИЛЕЙ! От всей души поздравляем!


Приглашаем на новую встречу МКСР. У нас в гостях писатели Николай ПРОПИРНЫЙ, Михаил ЯХИЛЕВИЧ, Галина ВОЛКОВА, Анна ВНУКОВА. Приятного чтения!


Новая Десятая встреча в Международном Клубе Современного Рассказа (МКСР). У нас в гостях писатели Елена МАКАРОВА (Израиль) и Александр КИРНОС (Россия).


Редакция альманаха "ДИАЛОГ" поздравляет всех с осенними праздниками! Желаем всем здоровья, успехов и достатка в наступившем 5779 году.


Новая встреча в Международном Клубе Современного Рассказа (МКСР). У нас в гостях писатели Алекс РАПОПОРТ (Россия), Борис УШЕРЕНКО (Германия), Александр КИРНОС (Россия), Борис СУСЛОВИЧ (Израиль).


Дорогие читатели и авторы! Спешим поделиться прекрасной новостью к новому году - новый выпуск альманаха "ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ" уже на сайте!! Большая работа сделана командой ДИАЛОГА. Всем огромное спасибо за Ваш труд!


ИЗ НАШЕЙ ГАЛЕРЕИ

Джек ЛЕВИН

© Рада ПОЛИЩУК, литературный альманах "ДИАЛОГ": название, идея, подбор материалов, композиция, тексты, 1996-2024.
© Авторы, переводчики, художники альманаха, 1996-2024.
Использование всех материалов сайта в любой форме недопустимо без письменного разрешения владельцев авторских прав. При цитировании обязательна ссылка на соответствующий выпуск альманаха. По желанию автора его материал может быть снят с сайта.