Главная > Архив выпусков > Выпуск 5-6 (1) > Их век - XXI

              Этгар КЕРЕТ

ВЗВЕДЕН И НА ПРЕДОХРАНИТЕЛЕ

          Из сборника «Моя тоска по Киссинджеру». Тель-Авив, 1994.         

Его лицо закутано куфией (1), он стоит посреди переулка, где-то в двадцати метрах от меня. "Голани - пидор", - кричит он мне с тяжелым арабским акцентом и делает рукой оскорбительный жест, как бы приглашая.

- Как дела, Голани? Ваш рыжий сержант вчера клево оттрахал тебя в задницу? Что, уже нет сил пробежаться?

Он расстегивает штаны и достает член:

- Ну, что, Голани? Мой член недостаточно хорош для тебя? А для твоей сестры он был хорош? А для матери? А вот для твоего друга Абутболя он был хорош. Как он бежал за мной!.. Пол-улицы пробежал, придурок, и что? Трах - и его башка раскололась, как арбуз. Как у него дела? Лучше чувствует себя, несчастный? Я видел, прилетал вертолет, чтобы забрать его.

Я вскидываю «Галиль» (2) к плечу, беру его на мушку.

- Стреляй, пидор, - смеясь, кричит он, распахивает рубашку и показывает на сердце. - Стреляй точно сюда.

Я снимаю с предохранителя и задерживаю дыхание... Он стоит и ждет так около минуты, руки на бедрах, невозмутимый. Сердце его там, под кожей и плотью, точно у меня на прицеле.

- Ты ни в жизнь не выстрелишь, трус. Может, если выстрелишь, твой рыжий сержант уже не будет трахать тебя в задницу?

Я опускаю винтовку, а он делает оскорбительный жест.

- Элитная пехотная бригада Армии обороны Израиля.

- Ладно, я пошел. Пидор. Встретимся завтра. Когда твоя смена? С десяти до двух? Я приду.

Он пошел было по одному из переулков, но вдруг остановился и улыбнулся:

- Передай Абутболю привет от ХАМАСа (3), а? Скажи, что мы сожалеем, что сбросили ему каменный блок на голову.

Я быстро прицеливаюсь - рубашку он застегнул, но его сердце все еще у меня на мушке...

 И вдруг кто-то толкает меня сзади. Я падаю на песок и вижу над собой нашего сержанта Эли.

- Ты что, Крамер, рехнулся, - кричит он. - Ты что мне стоишь тут с винтовкой навскидку, словно ковбой!? Здесь что - дикий Запад, что ты можешь палить в кого хочешь?

- Да, ладно, Эли, я бы не выстрелил в него, хотел только попугать, - говорю я и отвожу глаза.

- Хочешь попугать его? - кричит Эли и встряхивает меня за ремень бронежилета. - Так расскажи ему сказку про привидения, а ты направляешь на него винт, да еще снимаешь с предохранителя! 

 Он отвешивает мне оплеуху.

- Эй, пидор, - кричит мне араб, - похоже, что рыжий не будет трахать тебя сегодня. Молодец, рыжий. Влепи ему еще разок от меня.

- Ты должен научиться не обращать на них внимания, - говорит мне Эли, тяжело дыша. - Ты слышишь, Крамер, - он переходит на угрожающий шепот. - Ты должен научиться относиться к этому спокойно, потому что, если я еще раз увижу, что ты вытворяешь нечто подобное, я лично позабочусь, чтобы ты попал под суд.

Ночью позвонил кто-то из «Тель а-шомер» (4) и сказал, что операция прошла не очень удачно, и Джеки Абутбуль, судя по всему, останется полностью  парализованным.

- Главное - научиться не обращать на них внимания, - напомнил я Эли, - так и будем продолжать. И в конце концов вообще не будем их замечать, как Джеки...

К чему ты клонишь, Крамер? - вскочил Эли. - Ты думаешь, мне безразлично, что произошло с Абутболем? Он такой же мой товарищ, как и твой. Ты думаешь, мне сейчас не хочется взять джип и прочесать дом за домом, вытащить их на улицу и влепить каждому пулю в башку? Но, если я сделаю это, я буду таким, как они. Ты этого не понимаешь? Ничего-то ты не понимаешь.

Но я как раз начал вдруг понимать, причем гораздо лучше, чем он...

Араб стоит посреди переулка, приблизительно в двадцати метрах от меня, его лицо закутано куфией.

- Доброе утро, пидор, - кричит он мне.

- Утро просто отличное, - шепчу я.

- Как дела у Абутболя, пидор? Ты передал ему привет от ХАМАСа?

Я стягиваю с себя пуленепробиваемый жилет, бросаю его на землю, потом снимаю каску.

- Что за дела, пидор? - кричит он мне. - У тебя что, совсем крыша поехала, так тебя затрахал рыжий?

Я разрываю обертку индивидуального перевязочного пакета и обматываю бинтом все лицо, оставляя только щели для глаз. Беру винтовку. Передергиваю затвор. Проверяю, что она на предохранителе. Беру ее двумя руками за ствол, раскручиваю над головой и неожиданно бросаю. Винтовка летит, падает на землю, немного скользит и останавливается почти посередине между нами.

Теперь я в точности, как он. Теперь и у меня есть шанс победить.

- Это тебе, придурок, - кричу я ему.

Секунду он растерянно смотрит на меня, но потом бежит к винтовке. Он бежит к винтовке, а я  - к нему. Он бежит быстрее меня и успевает раньше. Но верх будет мой, потому что сейчас я - как он, а он - с винтовкой в руках - будет в точности, как я. Пусть его мать и сестра трахаются с евреями, пусть его друзья лежат в больнице парализованные, а он будет стоять с винтовкой напротив меня, как пидор, и не сможет ничего сделать. Как я вообще могу проиграть?

Он поднимает «Галиль», когда я меньше, чем в трех метрах от него, снимает с предохранителя, прицеливается с колена и нажимает на курок. И тут он обнаруживает то, что я обнаружил в последний месяц в этом аду: эта винтовка - дерьмо. Три с половиной килограмма ненужного железа. Она не стреляет...

Я подбегаю к нему раньше, чем он успевает подняться, и бью его ногой в морду. Когда он падает на землю, я поднимаю его за волосы и срываю с него куфию. Его лицо напротив моего. Тогда я беру араба и изо всей силы бью мордой о бетонный столб - раз, второй, третий. Посмотрим, какой рыжий теперь захочет трахнуть его в задницу.

 Перевел с иврита Александр КРЮКОВ

_________________________________________________

(1) Палестинский мужской двухцветный головной убор в форме платка (арабск.)

(2) Автоматическая винтовка.

(3) Палестинская экстремистская организация, боевики которой проводят вооруженные акции против израильтян, в том числе  - против мирного населения.

(4) Крупная больница вблизи города Рамат-Ган.

Назад >