Главная > Архив выпусков > Выпуск 5-6 (Том 2) > Кадиш по местечку

Семен РЕЗНИК

КРОВАВАЯ КАРУСЕЛЬ

Сцены из исторической драмы

Продолжение

Пинхус (приглушенным хриплым голосом):  Фрида, ты читала сегодня газеты?..

Фрида (продолжая подымать край одеяла). Ты о Кишиневе?.. Чего-либо подобного следовало ожидать. Надвигается революция, власти нервничают и делают глупости. Но нам тоже предстоит разобраться – почему масса пошла за Крушеваном.  (Фрида от холода снова передергивает плечами).  Все же на твоем месте я сказала бы хозяйке, что она должна топить, иначе мы здесь заледенеем. (Она исчезает под толстым одеялом).

Пинхус (вдруг охрипшим голосом): И ты… ты можешь говорить об этом так спокойно?

Фрида (насмешливо из темноты): Что же мне – рвать на себе волосы? (Чуть помолчав, игриво). Где же ты, Пинхус? Согрей меня, мне холодно!..

Пинхус (внутренне закипая): Холодно?… Тебе – холодно?… Разве тебе может быть холодно? Ты же … ты же… полено. Кусок мяса! Гадкая похотливая тварь!

Фрида (с испуганным изумлением): Что с тобой, Пинхус? Ты понимаешь, что говоришь?

Пинхус: Уйди! Слышишь? Уйди?… А то… А то…

У Пинхуса перехватывает дыхание. Долгая пауза, в течение которой Фрида выжидает,

 а Пинхус стоит неподвижно, подавляя рыдания.

Фрида: Значит, ты хочешь, чтобы я ушла? (Под Фридой скрипит кровать, она нарочито медленно одевается, давая ему время одуматься. Одетая, долго стоит за его спиной, продолжая выжидать. Затем решительно набрасывает меховое пальто, быстро идет к двери). Ты пожалеешь об этом, Пинхус. (Она выбегает из комнаты, дверь за ней громко захлопывается).

Пинхус (в зал): Я пожалел сразу же, как она захлопнула дверь. Хотел броситься следом, обнять, принести назад на руках. Но рыдания душили меня, я так и не двинулся с места. (Медленно гаснет свет, фигура Пинхуса растворяется в темноте. Слышен только его голос). Мы встретились через три дня. (С последним словом вспыхивает яркий свет, это уже не комната Пинхуса, сцена пуста. Пинхус и Фрида стоят посередине, застыв друг у друга в объятиях. Долгий, страстный, прощальный поцелуй. Потом она решительно отстраняется).

Фрида: Ну вот и все, Пинхус. Все. Больше мы не увидимся.

Пинхус: Я виноват перед тобой, Фрида. Я… я потерял голову, Фрида! Прости меня, Фрида. Я очень виноват. Но больше этого никогда не будет. Я буду тебя еще больше любить… Мы всегда будем вместе... Мы – всегда – будем – вместе…

Фрида: Нет, Пинхус, ты ни в чем не виноват. Я все обдумала и решила. Ты никогда не сможешь быть с нами. Ты слишком впечатлителен. В тебе много интеллигентской мягкости. Я люблю тебя, Пинхус. Может быть, никогда никого больше не буду любить. Но нам не по дороге. Рано или поздно наши пути разойдутся. А потому лучше порвать теперь. Позже будет больнее.

Сцена 9

Петербург, кабинет Плеве.

Плеве принимает еврейскую депутацию - Кенигшаца и двух его молчаливых спутников.

Все стоят.

Кенигшац: Ваше Высокопревосходительство! В нынешних печальных обстоятельствах еврейское общество чувствует себя обнадеженным самим известием, что Ваше Высокопревосходительство согласились выделить время на эту встречу.  

Плеве: Но времени  мало, господа, прошу говорить только о самом главном.

Кенигшац: Еврейское общество, Ваше Высокопревосходительство, обижено циркулярным письмом Министерства внутренних дел по поводу печальных событий в Кишиневе. В циркуляре говорится о еврее – хозяине каруселей – и женщине с ребенком. Будто бы бедная женщина хотела прокатиться, но ей нечем было уплатить, и он грубо ее оттолкнул, так что она упала и выронила ребенка. И это вызвало ответные действия толпы.  Смысл тот, что евреи сами дали повод к погрому. Но это выдумка антисемитских газет, прежде всего господина Крушевана. Ничего похожего не было и быть не могло. В этом году на Пасху в Кишиневе никаких каруселей вообще не ставили.

Плеве: До того, что пишут в газетах, господа, мне дела нет, но у меня есть официальные сведения о том, что зачинщиками беспорядков в городе Кишиневе были евреи. Я склонен доверять донесениям моих подчиненных.

Кенигшац: Но то, что пострадало только еврейское население, не отрицает и правительство. Нам представляется очень важным, чтобы оно публично выразило сочувствие пострадавшим. Целительное действие могла бы иметь наша аудиенция у государя. Если бы Ваше Высокопревосходительство соизволило объяснить Его Императорскому Величеству символическое значение такой встречи, то, может быть, Его Величество соблаговолили бы уделить нам хотя бы несколько минут. Пара сочувственных слов из уст государя, попав в газеты, могла бы способствовать успокоению общества.

 Плеве: Государь сейчас нездоров и никого не принимает. Но (подумав)… знаете что, господа! Я, пожалуй, мог бы попробовать устроить такую аудиенцию, если вы соблаговолите выразить лично Его Величеству благодарность за попечительские меры правительства.

Кенигшац (перешептываясь с другими членами депутации): Он предлагает нам благодарить власти за учиненное побоище! (Обращаясь к Плеве) Если государь нездоров, мы не смеем просить аудиенции. Но, может быть, государь иным способом выразит свое сочувствие к нашей беде. Сейчас, вы знаете, по всему миру собирают пожертвования в пользу кишиневских страдальцев. Мне оказано доверие, я поставлен во главе распорядительного комитета этого фонда. Если бы государь соизволил внести в него любую сумму – даже самую незначительную, чисто символическую – это произвело бы очень благоприятное впечатление и внутри страны, и заграницей.

Плеве (сухо): Я передам Вашу просьбу государю, но при условии, что вы, господа, передадите пославшим вас евреям, а паче всего еврейской молодежи и интеллигенции, что они не должны забывать главного. Евреи в России народ пришлый и должны вести себя подобающе. Нам известно, какие планы против России строит тайное правительство Сионских мудрецов. Оно велит евреям проникать во все поры христианского государства и общества, разлагать и захватывать его изнутри. Во многих странах вы уже добились успеха. Но в России у вас ничего не выйдет, господа. Да-с, не выйдет! Не скрою, революционное движение нас беспокоит. Рабочие забастовки, крестьянские бунты, демонстрации, студенческие сходки, акты террора порой вызывают смятение в рядах представителей власти. Но мы с этим справимся. Не думайте, что Россия – старый дряхлеющий организм. Сил у нас еще много. Народ и царь едины, и они сметут всех, кто пытается вбить клин в русское общество. Не это ли показали события в Кишиневе, господа, – при всех нежелательных последствиях?.. Вам следует понять и зарубить на носу, что если Сионские мудрецы не отступятся от своих злонамеренных планов, они за это поплатятся. Так и передайте. Многие считают евреев трусливыми, но это неверно – евреи очень смелый народ. Посмотрите, какой высокий процент они составляют среди смутьянов, бомбистов. Так вот, если вы не удержите еврейскую молодежь от участия в смуте, то мы сделаем положение всех евреев настолько невыносимым, что вам придется уйти из России, всем, до последнего человека. Тех, кто не уйдет добром, заставим силой. Или уничтожим. Погромы в этом отношении не особенно эффективны, господа, но техника идет вперед. Возможностей для организованного уничтожения людей становится все больше. Запомните мои слова и передайте тем, кто вас послал.

Кенигшац (подавленно): Еврейская масса, Ваше Высокопревосходительство, озабочена тем, как прокормить себя и своих детей. Ей не до революций и не до политики. Что же касается отдельных молодых людей, грезящих революцией, то евреев среди них все-таки не так много, чтобы их во всем обвинять. Да и как мы можем на них повлиять, Ваше Высокопревосходительство? У правительства есть корпус жандармов, тайный сыск, суды, тюрьмы, каторга. У нас ничего такого нет. Неужели вы полагаете, что наши увещевания могут сильнее воздействовать на горячие головы молодежи, чем кары  правительства? Я не одобряю революционеров, я верноподданный еврей, готов верой и правдой служить Его Величеству...

Плеве (перебивая): А вот в этом я сомневаюсь, господин Кенигшац! Оч-ч-ень сомневаюсь! Вы интеллигент, а еврейская интеллигенция вся неблагонадежна.

Кенигшац. Не более чем русская, Ваше Высокопревосходительство.

Плеве (резко): Нет, именно еврейская! А из русской интеллигенции неблагонадежна только та часть, что попала под влияние евреев. Так что и тут, господин Кенигшац, чувствуется ваша рука. Не говорю уже о том, что ваша собственная дочь Фрида Евгеньевна Кенингшац – активная революционерка. Об этом есть агентурные сведения. Ее подпольная кличка – Красная. Не можете повлиять на всю еврейскую молодежь – повлияйте на свою красную дочь! За сим честь имею, господа. Я и так уделил вам вдвое времени против обещанного.

Сцена 12

Петербург. Кабинет Плеве. За столом сидит хозяин кабинета,

 напротив него Павел Александрович Крушеван.

Плеве: Прочел, господин Крушеван, ваши секретные «Протоколы»…

Крушеван: Не мои, Ваше Высокопревосходительство, а «Протоколы сионских мудрецов».

Плеве: Да, да, конечно! «Сионских мудрецов». Неплохо они намудрили, надо сказать (усмехается), на то и мудрецы! Поучительная книженция, на многое открыла мне глаза. Только что принимал еврейскую депутацию во главе с кишиневским присяжным поверенным Кенигшацем. Как кишиневец, вы его должны знать.

Крушеван. Как же не знать – фигура в наших краях заметная! Любопытнейший тип, надо сказать. Из тех, кто хочет танцевать на всех свадьбах. Ради карьеры крестился в лютеранскую веру, но с еврейством не порывает. Надо полагать, пришел к вам просить о смягчении политики правительства по отношению к евреям – в свете кишиневских беспорядков?

Плеве:  А я только что прочитал эти ваши «Протоколы», ну и говорю ему: «Сперва пусть ваши сионские мудрецы прикажут еврейской молодежи прекратить устраивать заговоры против России. А потом мы подумаем об улучшении вашей участи». Вы видели бы, какое у него стало лицо! (Плеве хохочет). Премного вам благодарен за науку.

Крушеван: Я бы хотел, Ваше Высокопревосходительство, чтобы эта книжица, стала достоянием всей России. Пусть народ знает о страшном еврейском замысле покорения  мира, частично, кстати, уже осуществленном. Они  уже прибрали к рукам Америку, половину Европы, теперь за Россию взялись. Наша торговля, финансы, пресса, адвокатура, медицина – все в руках евреев. Мы – русские патриоты – давно говорим о тайном еврейском заговоре, но нам не хотят верить. А в этих протоколах Сионские мудрецы сами о нем рассказывают. Сами, Ваше Высокопревосходительство! Да с какими  подробностями!

Плеве: А вы не боитесь, что ваши противники объявят их фальшивкой и привлекут вас к суду за подлог?

Крушеван: Волков бояться – в лес не ходить, Ваше Высокопревосходительство. Доказательств у них нет – только шума наделают, а чем больше шума, тем больше внимания к «Протоколам». Что бы о них ни говорили, как бы ни пытались их опорочить, всегда будут люди, склонные верить в тайный еврейский заговор. Эти «Протоколы» переживут нас, о них будут спорить и через сто лет. Поэтому я так настойчиво добиваюсь чести опубликовать их первым, Ваше Высокопревосходительство.

<< Назад - Далее >>

Встань и иди. Послесловие Валентина ОСКОЦКОГО (Россия) 

<< Назад к содержанию