Главная > Архив выпусков > Выпуск 5-6 (Том 2) > Кадиш по местечку
Семен РЕЗНИК
КРОВАВАЯ КАРУСЕЛЬ
Сцены из исторической драмы
Продолжение
Фрида (после паузы): Хорошо... Я поеду...
Кенигшац: Куда ты поедешь, ты же только что с поезда! Переночуй хоть одну ночь в родительском доме! Твоя комната всегда для тебя приготовлена.
Фрида: Нет, нет, отец, у меня срочные дела... Правда, мне надо. Я должна успеть на вечерний поезд. (В смятении чувств порывается броситься к нему на шею, но осаживает себя и спокойно выходит).
Сцена 20. Петербург. Камера предварительного заключения.
Пинхус ходит по камере, преследуемый отчаянным воплем тысяч голосов. Руками он плотно закрывает уши, но не может отделаться от этого вопля. Входит адвокат Миронов.
Миронов: Нами весь свет интересуются, дорогой мой. Все газеты о нас пишут. Сам великий Короленко хотя и не одобряет вашего поступка, но видит в вас новый тип еврейского интеллигента. Он считает, что евреям надоело служить приниженными жертвами и среди них стали появляться смелые и гордые личности, готовые постоять за свой народ. Таким он считает вас ...
Пинхус (сумрачно): Писатель Короленко ошибается. Я представляю вовсе не новый тип еврея, а именно старый тип приниженной жертвы. Те из нас, кто не может мириться с приниженностью и страхом, отдаляются от своего народа, перестают ощущать с ним связь. Они идут служить интернационалу, мировой революции, науке, искусству, социализму - чему угодно, но только не своему народу. А те, кто остается, не способны на сопротивление. И я такой же, как все, такой же трус с цыплячьей душой. Нас еще будут убивать и убивать, господин Миронов. Будут проламывать черепа старикам и младенцам. Тысячами, десятками тысяч будут, как скот, гнать на убой. Будут делать абажуры из нашей кожи, набивать матрасы нашими волосами и нас же самих заставят рыть себе могилы. Нам предстоит пережить катастрофу, какой еще не видел мир... Может быть, потом, после катастрофы, остатки нашего народа обретут, наконец, достоинство и смогут показать, что евреев нельзя убивать безнаказанно... Вы мне предлагаете юлить, изворачиваться, просить милости. Но это значит - идти на еще большие унижения. И ради чего? Ради ничтожного облегчения моей участи? Нет, этого они от меня не дождутся, господин адвокат. Я глубоко презираю себя за то, что не сумел отомстить Крушевану за кровь моих братьев. Но я хотел ему отомстить. Я хотел его убить. Слышите? ХОТЕЛ. Этого у меня никто не отнимет.
Раздается стук и скрежет металлических засовов, входят жандармы, Пинхус твердым шагом направляется к выходу из камеры - на суд. Снова играет бравурная музыка, световые эффекты имитируют крутящуюся карусель, стремительно нарастает отчаянный вопль тысяч голосов, внезапно обрывающийся тишиной.
<< Назад
Встань и иди. Послесловие Валентина ОСКОЦКОГО (Россия)
<< Назад к содержанию
