Главная > Архив выпусков > Выпуск 7-8 (Том 1) > Поэзия

Константин ВАНШЕНКИН

СОБСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ

Литературная судьба Якова Хелемского во многом, в главном, схожа с судьбами других поэтов его поколения, но в чем-то и отличается от большинства из них, имеет собственную историю.

Он начал рано. Тогда вообще начинали рано. Это теперь тридцатилетние прочно числятся молодыми.

Родился Хелемский в 1914 году в городе Василькове, на Киевщине. Вскоре семья переехала в Киев, где прошло его детство. По сути, еще в школьные годы он стал писать стихи и даже печататься - в «Пионерской правде», в «Пионере».

Но затем он всерьез увлекся журналистикой, чему способствовало тогдашнее бурное время. Работал в киевской молодежной газете, затем перебрался в Москву, стал постоянным сотрудником сперва «Пионерской», затем «Комсомольской правды». Перед войной Хелемский уже заведовал литературным отделом «Комсомолки». Стихи он продолжал любить увлеченно, самозабвенно, современную поэзию знал назубок, да и сам писал стихи постоянно, хотя почти не печатал.

Ему повезло с учителями. Первым, еще в Киеве, стал молодой, но уже прогремевший «Весной Республики» Николай Ушаков. И он, и Михаил Светлов, с которым Хелемский познакомился в пору своей юности, и Павел Антокольский, принявший в нем большое участие, - все они настраивали на серьезную работу, прививали любовь к точному слову, ставили и развивали вкус.

Ранние стихи Якова Хелемского - это типично довоенные стихи. Дело даже не в том, что в них упоминаются Отто Юльевич Шмидт, ледокол «Сибиряков» или какой-нибудь «инструктор Авиахима», не в том, что несколько наивно описывается парашютный прыжок или с тогдашней категоричностью предсказывается пожар, которым полыхнет «колониальный табачок - гаванская сигара». Но вот «крепко выспавшийся трамвай» или облака, движущиеся «в порядке живой очереди» - это оттуда. Даже трудно сразу объяснить - почему, но совершенно очевидно, что это так. Им свойственна некоторая художественная наивность, некоторая заданность построения. Но в них проступает уже ранняя зрелость, даже определенная изощренность. Поэт любит и умеет неожиданно повернуть слово, высветлить его. Вот его мальчик-радиолюбитель «со вселенной - на волне короткой». Сказано изящно и остроумно. А как грозно звучат его строки уже военной поры:

Так тихо, что слышны орудия,

Орудующие под Мценском.

Эти «орудующие орудия» создают полное впечатление далекого артиллерийского сражения. Яков Хелемский вообще умеет сказать точно, афористично:

Счастливый отблеск первого признания,

Тоскливый отзвук первого отказа.

Это уже из поздних, зрелых стихов поэта.

А тогда, до войны он работал в «Комсомольской правде» и отдавал ей все силы и время. Он поступил было в только что созданный Литературный институт, тогда вечерний, но учиться все равно не смог: не было свободного часа, номер газеты верстался допоздна, а подписывался под утро. Хелемский посещал литобъединения - при журналах «Рост» и «Огонек», так что хорошо знал своих сверстников-поэтов. Некоторые поднялись и окрепли на его глазах. А литературный отдел «Комсомольской правды», где он работал, посещали едва ли не все, и не только молодые. Так что профессиональная писательская среда была. И еще бывали командировки от газеты в самые разные концы и места, в том числе и такие, как в Западную Белоруссию и на Финский фронт.

Занятый другим, Хелемский не слишком спешил с первою книгой, - многие сверстники выпустили уже не по одной, - но все же подготовил ее, и перед самой войной она была принята издательством «Советский писатель» и даже набрана. Она не успела увидеть свет, - началась война, и набор был рассыпан. Через много лет умудренный жизнью автор включил эти стихи в одну из своих поздних книг, объединив их под впечатляющим жестокой достоверностью заголовком - «Рассыпанный набор».

В ночь на 22 июня он был дежурным по газете. В номере шли материалы о Лермонтове - к столетию со дня гибели. Началась новая жизнь со своими тревогами, тяготами, потерями. Все отделы «Комсомольской правды», в том числе литературный, были расформированы и вместо них созданы только два - отдел фронта и отдел тыла. Хелемский работал в отделе фронта, - обрабатывал материалы из Действующей армии, заказывал стихи поэтам, а ночами дежурил вместе с другими сотрудниками на крыше «Правды», тушил немецкие «зажигалки». По состоянию здоровья он был начисто забракован врачами, но все же умудрился осенью уехать на Брянский фронт, в газету «На разгром врага», заменив там раненого Иосифа Уткина. В этой газете он прослужил до конца войны.

Вот то самое, то главное, что одинаково в его судьбе и в судьбе его поколения, - война и степень участия в ней. То, что он, белобилетник, всеми правдами и неправдами пробился в армию,- было тоже чертой характера этого поколения и тоже не выглядело чем-то необычным.

Осенью сорок третьего года редакцию перебросили на 2-й Прибалтийский фронт, и по дороге колонна машин всего на несколько часов задержалась в Москве. Москвичей отпустили повидаться с родными. Из дому Хелемский позвонил Антокольскому, одному из своих маститых учителей, предпославшему когда-то напутственное слово первой заметной публикации стихов молодого поэта в «Смене». Это было неправдоподобно давно, в иной, довоенной жизни, а недавно они очень мимолетно встретились на Брянском фронте, где тот побывал вместе с Серафимовичем, Пастернаком, Фединым, Ивановым.

Оказалось, что Антокольский сам составил небольшой сборничек Хелемского¹ из его фронтовых стихов, печатавшихся в центральной периодике, сам предложил издательству. Заехать взглянуть на верстку автор уже не успевал. Вскоре, однако, ему прислали на фронт полагавшиеся экземпляры. Изданная по-военному бедно, на газетной бумаге, эта книжка была дорога поэту более чем иной роскошный фолиант. Называлась она бесхитростно и точно - «По орловской земле». Так у него, по сути, вышла сразу вторая книга. 

В начале сорок пятого года Яков Хелемский получил письмо от тогдашнего председателя Союза писателей Николая Тихонова. В письме сообщалось, что Хелемский принят в члены Союза. Союз писателей тогда по собственной инициативе принял в свои ряды группу молодых литераторов-фронтовиков.

Так получилось, что первым по-настоящему серьезным, глубоко познанным и пережитым, с чем поэт вышел к читателю, оказалась война. Знанием не понаслышке фронтовой жизни, быта, достоверностью при описании деталей и всей атмосферы тех дней и лет подкупает военная лирика Хелемского. В его стихах рядом с картиной боя или артналета часто присутствует родная природа, и даже играет ведущую роль, а не служит только фоном. В первых послевоенных стихах Хелемского - фронтовые ассоциации солдата, вернувшегося к мирной жизни. Любопытно, что это было тогда у многих, почти у всех поэтов, - уже своего рода условность, некий выработанный и узаконенный прием. Вот у него - об осенней запоздалой грозе:

...Лето прикрывает свой отход,

Прощальной канонадой грохоча.

А затем началась мирная жизнь, новая работа, новые поиски себя и своего пути. Манеру Якова Хелемского отличает строгость, четкость стиха, имеющего высокую техническую оснащенность, точность и современность рифмы. Но эти качества как бы не выставляются напоказ и потому не бросаются в глаза, а замечаются читающим лишь при более пристальном рассматривании.

Многие стихотворения поэта явились результатом его частых поездок - в родной Киев и в места, где он тоже бывал прежде, где столько связано с юностью, с войной, то есть прошло сквозь сердце, и в другие края, новые для него, неожиданные - Дагестан, Грузия, Армения, Средняя Азия. Родились пейзажи - цветистые, выпуклые, и лучшие из них - пронизанные ощущением жизни, настроением. Вообще наиболее удачными стихами Хелемского, наиболее глубокими, мне представляются те, где он свободно размышляет о жизни, о своем месте в ней и судьбе, о необходимости не терять время попусту. Стихи порой суровые и грустные. В лучших из них - параллели с собственной судьбой, войной, детством. В них есть и мягкий, ненавязчивый юмор - одна из заметных граней дарования Хелемского.

Необходимо сказать и о других чрезвычайно важных сторонах художественной деятельности Якова Хелемского.

Переводы. В послевоенные годы Хелемский много переводил, как правило, с подстрочника, добросовестно, на хорошем уровне и имел успех. Так, перевод поэмы Расула Гамзатова «Разговор с отцом» вызвал одобрительный отзыв Александра Фадеева. Но инстинкт художника безошибочно подсказал Хелемскому сузить круг переводимых им поэтов, и постепенно он стал заниматься переводом только белорусской поэзии. Решающую роль сыграла здесь личная дружба и духовная близость его с белорусскими поэтами, возникшая еще в суровую пору войны, на Брянском фронте. С годами Яков Хелемский стал одним из признанных в стране мастеров стихотворного перевода.

Еще одна черта. Песни. Нет поэта, который бы не мечтал, чтобы его стихи легли на музыку, пелись, растворились в народной жизни. Хелемского приобщил к песне Марк Бернес, артист, удивительное чутье которого и стремление к созданию собственного репертуара вызвало к жизни многие известные произведения этого жанра. Бернес обращался, разумеется, не ко всем подряд, а только к тем, в ком он наверняка угадывал поэта, способного написать песню. Песни на стихи Якова Хелемского - «Когда поет далекий друг», «Это вам, романтики», «Пани Варшава», «Старые пилоты» и другие - по-моему, навсегда остались в особом, песенном, отсеке нашей памяти.

И наконец - особый жанр, освоенный Хелемским лишь в последние годы. Здесь соединены и проза, и критика, и воспоминания, и литературоведение, и очерк. И, конечно же, поэзия, - хотя это и не стихи в буквальном смысле. Это произведения, несущие в себе сильнейший заряд достоверности, документальности, возникший как результат глубокой потребности автора раскованно рассказать о себе, о своем времени, о своих друзьях, учителях, о многом, что связано с этим - и в прошедшем и сейчас. Должно быть, это и потребность возраста. Во всяком случае, записи и заметки о Михаиле Светлова и книга «На темной ели звонкая свирель» - о заповедных писательских местах, по которым как будто специально провела Хелемского причудливая военная судьба, - стали своего рода событиями в литературной жизни.

Вот короткий обзор жизненных и творческих вех и устремлений Якова Хелемского, поэта, находящегося в расцвете сил, в гуще планов и надежд. Потому что, как сказал он сам:

Чистое утро вливается в жилы,

Жизнь продолжается. Птицы поют.

1974

 ____________________________________________

¹ Яков Хелемский. По орловской земле. Стихи. М.: Советский писатель, 1944.

<< Назад к содержанию