Главная > Архив выпусков > Выпуск 7-8 (Том 1) > Проза

Рада ПОЛИЩУК

КВИНТЭССЕНЦИЯ БЫТИЯ

Послесловие

В поисках смысла слова очень важен научный подход. Словари всегда под рукой. Квинтэссенция - самое главное, важное, наиболее существенное. Понятно. Но это лишь толкование, а если дословно с латыни - пятая сущность. Некая туманность, то есть. В античной же философии - эфир, противополагавшийся четырем земным элементам: воде, земле, огню и воздуху. Эфир - у древних греков: место пребывания богов. В общем, что-то эфемерное, мимолетное, призрачное. Бытие - тоже, впрочем, не так однозначно. Если не путать с бытом, повседневной жизнью, обыденностью, то получается нечто не очень ясное, неосязаемое - объективная реальность, существующая помимо нашего сознания.

Попробуем упростить все эти толкования, чтобы не путаться в определениях: пятая сущность, существующая помимо нашего сознания.

Но и эту загадку можно разгадывать всю жизнь. И корчиться в муках непостижимости.

Вот и у библейской овцы по имени Эма из рассказа Виктории Орти «Овца с бантиком на библейской шкуре» каждое утро начиналось «неизменным поиском квинтэссенции бытия». А заканчивалось всхлипом, из глубины души идущим: «Ах, ну её, эту квинтэссенцию бытия, ну её, ведь свихнусь я когда-нибудь, думаючи, и стану спокойной пациенткой дома для неспокойных духом, усядусь на скамейку под бугенвилией, вперю бессмысленный и беспощадный взор в небо, потемневшее из-за меня. Не лучше ли жить размеренной жизнью, обнимать детей своих, готовить пищу земную, отдавать мужу бренную плоть и сливаться с ним, мерно покачиваясь на волнах тихой страсти, не замечая багровеющую полоску посреди вымытого накануне окна».

И, правда, - лучше так! И, правда, - ну ее, эту квинтэссенцию!

А если что-то мешает жить размеренной жизнью, будоражит память и рвет на части душу - полустертые воспоминания о несбывшемся, промелькнувшем и повседневность, полная неразрешимых проблем, и прапамять, когда лишь на смуглых руках Сары, где испокон века «покоились поколения наши», обретаешь призрачный покой, как мимолетный сон, «овеянный все тем же жаром полудня...» Это история библейской овцы Эмы.

Но нет покоя и героине другого рассказа, по странному стечению обстоятельств тоже Эмме (Лорина Дымова «А может, уехать в Новую Зеландию?..») - то соседка, пришла якобы за солью для супа, а показалось, что навеки поселиться в твоем доме, то друг или подруга, зашоренные своими проблемами, беспардонно вторгаются в твою жизнь, не желая считаться с твоим бытием, ну пусть даже с бытом, с тем, что тебе, в конце концов, тоже есть, чем занять себя без постороннего вмешательства. Конечно, ей, как и всем остальным репатриантам «повезло, что они оказались именно в Израиле, а не в Америке или в Германии. Или, того чище, в Новой Зеландии! Все, кто оттуда приезжают, удивляются и завидуют здешним отношениям между людьми. Не могут поверить, что люди, как когда-то в России, видятся, звонят друг другу, если что - помогают. У них там нет ничего подобного, они ужасно разобщены, и это ощущение собственной ненужности абсолютно никому, как они утверждают, полностью перечеркивает те плюсы, которые несомненно есть в их жизни по сравнению с израильской». Повезло! Тогда отчего же она плачет, срываясь в истерику, «давясь слезами, громко всхлипывая и размазывая свободной рукой по щекам слезы»?

Не оттого же, в самом деле, что завтра сдавать заказную статью в газету, а она из-за них категорически не успевает и может, в конце концов, потерять работу? Нет слов, это очень важно. Но отчего все же «отчаяние ее было так велико, так неподдельно»?

В чем квинтэссенция? Ах, опять все о том же, несмотря на предупреждения библейской овцы Эмы.

Вот так же Ами и Мали из «квартирных рассказов» Юлии Винер, которых судьба свела без всякой романтики и предупреждения на рядовой сделке купли-продажи, где у каждого был свой интерес, прагматичный и ясный, вдруг как под хупой испытали прилив радости и надежды на счастье. «Влюбилась, Малинька, влюбилась! - подумала она, и все сжалось внутри при воспоминании о нем, таком не похожем на мужчину ее мечты. А Ами, глядя на нее, за какие-то доли секунды «почувствовал вдруг такой покой и облегчение, будто остановилась в нем утомительная суетня, о которой он и не знал, что носит в себе».

Тоже вспомнил «смуглые руки Сары и то, как она укачивала Ицхака»?

Откуда тогда прорвалась коварная мысль, что квартира и в самом деле баснословно дешевая и сделка очень выгодная, а девушку эту он совсем не знает? И она, мечтая о завтрашнем свидании с ним, вдруг вспомнила с досадой, что забыла дать ему на подпись обязательство о предполагаемой сделке.

Нет, все же, что ни говори: квинтэссенция - штука каверзная и непредсказуемая. Что для тебя в каждый отдельный момент бытия - самое важное и наиболее существенное, порой не сразу и поймешь без подсказки.

А кто подскажет? Отец? Мать? Друг? Или, может быть, Бог?

Но чтобы его услышать, в него надо верить. Не ему, а в него - объясняет отец-москвич, продукт атеистического воспитания, своему сыну-репатрианту, ортодоксу, который «не считал отца евреем, а лишь потомком их, поскольку тот не соблюдал никаких законов кашрута и даже не был обрезан, отчего окончательно была разорвана связь с Законом, на котором стояло и стоит еврейство» (Юлий Крелин «Из цикла «Иссакские саги»).

- Я ему не верю, - сказал сын (Иисусу Христу. - Р.П.).

- Ты в него не веришь, мальчик мой. Это другое дело.

Опять квинтэссенция. Глубинная суть, которую каждый ищет для себя заново и понимает по-своему, и мучится в поисках верного пути, выхода из тупика, тропинки, ведущей вверх. И все в этой круговерти повторяется сызнова.

И как замечает герой другого рассказа Юлия Крелина: «Проблемы не решены нигде». Глобально заключает, обобщая все - личное, личностное, межнациональное, все, что тревожит душу, порой выворачивает наизнанку: отношения в семье, с любимой женщиной, с теми, кто работает рядом с ним, евреем, «проливая кровь» пациентов за операционным столом, спасая жизни, но вдруг вспыхивают яростным огнем ксенофобии в связи с Шестидневной войной в Израиле. И он становится объектом их неприязни, чуть ли не изгоем. К счастью, война закончилась быстро, но проблемы так и остались нерешенными.

Вот, собственно, и все. Старо как мир.

«Вот и все. Дальше только повторение старого сюжета: пустыня, овцы, Авраамово стойбище, вечные тамариски...» - напоминает нам библейская овца Эма.

 Назад >