Главная > Авторы ДИАЛОГА > Израиль > Михаил ЯХИЛЕВИЧ
Михаил Яхилевич, живописец и художник театра. Как художник-постановщик оформил более ста спектаклей в профессиональных театрах. Живопись выставлял на многих персональных и групповых выставках в России, Франции, Италии, Израиле, в том числе в Музее Изобразительных искусств им. Пушкина на выставке «Общая тетрадь» (Три поколения семьи Аксельрод).
Лауреат премий «Человек года» 9 канала Израильского телевидения, Фонда Булата Окуджавы, Фонда Юрия Штерна.
АВТОБИОГРАФИЯ
Я с детства обречен был стать художником.
Мой дед – Меир Аксельрод – вручил мне кисти, краски и большие листы серой бумаги едва мне стукнуло 4 года. Я не сопротивлялся – меня вскоре объявили вундеркиндом, устраивали выставки, работы публиковали в советских журналах, вручали призы, снимали в кино
Сейчас мне кажется, что в детстве я получил всю долю славы, предназначенную мне в жизни.
По выходным я рисовал в мастерской деда на Масловке – в огромном доме с коридорами, заставленными скульптурами и подрамниками Сотни художников в сотнях мастерских одновременно работали или пили в своих углах. Помню, больше всего меня поражали двое – Тышлер и Белопольский. Мастерская Тышлера была заставлена маленькими деревянными фигурками, которые разрешалось брать с полок. Белопольский 20 лет писал одну двадцатиметровую картину «Борцы за мир». Масштабы ее потрясали.
Запах краски, въевшейся в стены, дед, стоящий у мольберта и напевающий еврейскую песенку, грузовой лифт, медленно поднимавший меня к деду в мастерскую – в другой мир, подальше от ненавистной школы, — определили мою судьбу.
Дед умер в 1970 году. После занятий с ним, пытавшимся меня «раскрыть» и дававшим полную свободу самовыражения, было трудно учиться в советской художественной школе, сковывавшей сухим академическим рисованием гипсов. Но и тут мне повезло. Я попал в класс А.Меламида – ныне известного «соцартиста», работавшего в паре с Комаром. Меламид учил думать о концептуальной сути работы, о психологии творчества. Правда, учиться было некогда – закручивал штопор подросткового самоутверждения.
Закончив школу, я стал брать частные уроки у Е.Додонова – замечательного художника и педагога, просидевшего полжизни в лагерях за то, что учился в одном классе с сыном Троцкого. Додонов учил жесткой композиции, строгому отбору элементов, формальной ясности замысла. Я тогда искал умиротворения, меня занимали мягкие гармоничные пейзажи. Додонов подтолкнул меня к более активному творчеству.
В 1974 году, чтобы получить отсрочку от армейской службы, я пошел работать в Театр Советской Армии. Там надолго заразился театром, решил стать театральным художником. Поступил в Школу-Студию МХАТ. Во МХАТе сохранился островок старой театральной аристократии — знаменитые старики учили бешеных богемных юнцов — актеров и художников- театральной культуре. Я получил не только «ремесло» — умение оформить спектакль. Я вдруг понял, что могу, как Творец, строить миры (пусть лишь сценические) и населять их. За 12 лет оформил 60 спектаклей с тридцатью режиссерами в двадцати городах.
Пол-года ездил по театрам, пол-года писал картины. Много выставлялся. Вступил в Союз Художников и в Театральный Союз. Началась «перестройка».
Оказалось, можно выставлять ироничные острые работы. Советское искусство стало модным на Западе. Мы оказались в пустых мастерских – картины скупались сотнями и вывозились из России. В разгар этого разливанного праздника я увлекся религиозно-сионистскими идеями. Начал писать на еврейские темы. Ушел из театра. 1 января 1991 года оказался новым репатриантом. Поселился в Иерусалиме.
После первого периода эйфории ощутил напряжение здешней жизни, конфликт между близостью неба и повседневным тяжелым бытом, потерю художнического круга общения, уход из- под ног привычной культурной почвы.
Вдруг выяснилось, что работая над религиозной тематикой, входишь в зону китча. Что надо искать себя – нового. Что надо выразить трагизм нашего существования. Написать одиночество и тишину. Маленькие города в пустыне, окружающие нас с трех сторон стены. Море, как стену четвертую. Нашу судьбу…
Я стал стремиться к минималистской простоте и, одновременно, к большей экспрессивности. К четкости ритмов. К ясности и глубине звучания цвета.
Ощутив себя другим – новым художником, год назад приехал в Москву с выставкой. Посмотрел свои старые, оставленные перед отъездом работы.
И понял – ничего не изменилось, я уже не раз пытался решать одни и те же пластические задачи. Мы двигаемся по заданному кругу, вновь и вновь проезжая одни и те же станции и забывая о них. Вспоминая минувшее, на каждом новом витке мы обогащаем нашу палитру, вводя в нее старые краски.
______________________________________________________
Михаил ЯХИЛЕВИЧ в "ДИАЛОГЕ":
ПОВОРОТ КРУГА . Отрывки из книги // МКСР, январь 2020.
Назад >
