Главная > Авторы ДИАЛОГА > Россия > Юлий КРЕЛИН

Писать о себе как о писателе кажется мне нелепым и неправильным. С самого детства я становился, то есть рос, учился и мечтал вырасти, выучиться и стать хирургом. Вымечтал, вырос, выучился — стал. И всю жизнь работал хирургом. С пятидесятого года в операционных — поначалу студентом, а с пятьдесят третьего уже врачом. Никаких литературных амбиций во мне не бурлило и ничего не писал, кроме школьных сочинений и небольших статей в научные медицинские журналы.

Однажды шеф мой предложил мне перейти из статуса просто врача-хирурга в положение ассистента хирургической кафедры, при условии, что я начну писать диссертацию, тем более, я все равно работал над некоей проблемой сосудистой хирургии. До этого я отказывался писать диссертацию, ограничивая свои медицинские писания небольшими статьями по выбранной теме. Мне казался весьма низким коэффициент полезного действия диссертации, где необходимо развести свою работу минимум на двести страниц, хотя моя небогатая мысль и работа укладывались вполне в десяти страничках статьи. Но деньги ассистенту платили в два раза больше, чем простому врачу-ординатору, даже если он и дорос до заведующего отделением. Но к тому времени у меня уже были жена и дочь и печально известные полунищенские зарплаты врачей не позволяли жить более или менее в соответствии хотя бы с докторским видом. «Париж стоит мессы» — вспомнил я Генриха Наваррского и перешел на кафедру, получил большую зарплату и начал писать диссертацию.

Это и было первым движением в сторону ненаучных строк. Может, нелюбовь к диссертации заставляла меня отбрасывать в сторону листки с, так сказать, научным текстом, где микроны мыслей разбавлялись метрами воды, и черкать на чистом листе, вспоминая свои проблемы, дела, мысли, неудачи и победы в медицинской жизни. Вымысел в одном фарше с реальностью рождал какое-то, как мне казалось, подобие рассказов.

Собственно, я их таковыми не считал, но бестактно залезший в мои записи близкий друг, кинокритик и сценарист Ха-нютин вдруг вскричал, что это то, что всем интересно, мало известно, написано достаточно занимательно и грамотно... Он даже говорил нечто и более комплиментарное, как мне сейчас вспоминается. Он, наверное, как настоящий друг несколько преувеличивал достоинство моих записей и гнал меня в журнал показать их профессионалам. Однако слово, данное шефу, требовало быстрее закончить диссертацию, а семейное положение побуждало к тому же. И я отмахивался от настойчивого друга, побаиваясь зря потратить время на пустые хлопоты, когда труба зовет писать нелюбимую диссертацию, и имея возможность разбавлять эту нелюбовь забавой с конструированием хирургических сюжетов, расписывая страсти человеческие вокруг проблем, что волновали меня Каждодневно и, как потом выяснилось, не только меня.

В конце концов меня почти за руку притащили в «Новый мир», и суровая руководительница новомирской прозы Ася Берзер, почти не глядя на меня и тем более на мою рукопись, отправила сдать записки секретарю, которая знает, что с ними делать.
К моему удивлению, через пять месяцев мои записки хирурга под заголовочком «Семь дней в неделю» были напечатаны. Десятый номер 1964 года и стал как бы временем рождения моих писательских амбиций.

Итак, образовались вехи моей жизни: родился в 1929 году в семье врача-хирурга и юриста (да — я в какой-то степени тоже сын юриста) в городе Москве, в 1954 году в том же городе получил диплом врача и стал работать в моем же городе хирургом, а в 1964 году был прочтен некоторым количеством читателей «Нового мира» и что-то в психике моей изменилось... надломилось. Я стал писать постоянно. Мне позвонили из издательства «Советская Россия» и предложили напечататься у них. Я еще написал повесть. Стали звонить из газет, из киностудий. И я стал думать о себе с большим почтением, чем прежде. Такова, наверное, жизнь? Самодовольство пишущего... вернее печатающегося, пожалуй, естественно. Ученый должен проверять себя и перепроверять. Писатель должен, обязан быть довольным своим трудом, чтоб рукопись отдать в чужие руки. («Доволен ли взыскательный художник».) А иначе он никогда ничего не напечатает.

А потом я еще написал рассказы, несколько повестей. Они были напечатаны в журналах «Новый мир», после первой публикации там еще две повести, в «Звезде» одна, в «Октябре» — шесть, в «Знамени» — рассказ. Кое-что переведено на другие языки. И один телефильм сделан по роману «Хирург» (в трех сериях).
И так получилось, что всю жизнь и все свое основное время отдавая хирургии, работая заведующим хирургическим отделением вот уже четверть века и лишь отпуска и вечера посвящая писательству, я жил на литературные деньги, а не на свою медицинскую зарплату.

Так кто же я? Все время, здоровье и кровь отдана хирургии. Кормила же меня и моих детей литература.
Пришло время подводить итоги: я по-прежнему заведую хирургическим отделением одной из московских больниц. Я по-прежнему пишу. Правда, печатать сейчас труднее, чем раньше, но, уже отравленный собственным самосознанием и уже, пожалуй, писательской потребностью, продолжаю писать... А там видно будет.
Так кто я? Конечно, хирург. А писатель?..

Писатели России. Автобиографии современников. М.: Журнальное агентство «Гласность», 1998. 

Назад >