Главная > Выпуск 15 > ДИАЛОГ > Ривка РАБИНОВИЧ

 ЛИЦО ЛЮБИМОЙ

1. Натан

Он лежит на спине. Он никогда не любил лежать на спине. Пытался повернуться, но это оказалось невозможным. Какие-то провода и трубки мешают. Сорвать их с себя? А вдруг они для чего-то нужны? Да и где взять силы, чтобы их сорвать? Руки – как каменные, совсем не движутся.
Попытался пошевелить пальцами. Пальцы правой руки чуть шевельнулись, ему почти удалось согнуть их в кулак. А левая рука – где она? Он её вообще не чувствует.
Он смотрит вверх и видит какие-то блики, игру света и тени. Куда ещё смотреть, как не вверх, если не можешь повернуть голову?
Он пытается рассмотреть что-то сквозь мелькающие перед ним чёрные и белые пятна. Напрягает глаза. Чёрных пятен  становится меньше, вместо них возникает белый фон. Потолок. Он даже сумел разглядеть на потолке флуоресцентную лампу, длинную такую, как палка. Лампа включена и излучает мягкий белый свет.
Он чувствует страшную усталость: напряжение зрения его утомило. Закрывает глаза. Надо отдохнуть. Засыпает.
Во сне он видит разные картины, видит людей, разговаривает с ними, и это совсем не трудно, не утомляет. Себя он видит как бы со стороны, он разговаривает и понимает, что ему отвечают. И лица. Лица людей, есть в них что-то очень близкое, родное, но он не помнит, кто они, как их зовут.
Часто он видит во сне лицо девушки. Большое, заполняющее всё поле зрения. Иногда оно появляется, даже когда он не спит – только закрыл глаза. И он помнит это лицо, когда просыпается. Всё остальное исчезает в густом тумане, но лицо девушки остаётся. Есть в нём что-то удивительно родное. Он запомнил маленькую родинку на щеке. Не забыть бы про эту родинку: по ней он сможет её узнать, когда встанет с этой кровати. Если встанет.
Он слышит  стук двери и шаги.  Кто-то пришёл. Он открывает глаза. Видит мужчину и женщину в белых халатах и ещё одну женщину, без халата, её лицо ему очень знакомо. Одно из лиц, которые мелькают перед ним во сне. Кто она?
- Он проснулся! – восклицает женщина в белом халате. – Смотрите, он открыл глаза!
Он не различает отдельные слова в её речи, но понимает смысл сказанного. Они рады, что он открыл глаза. Если бы он мог говорить, то сказал бы им, что и раньше мог открыть глаза, но не хотел. Люди, что приходят, всегда делают ему больно. Везут куда-то вместе с кроватью, трогают больные места, колют. Чем он мог от них защититься? Только тем, что не открывал глаза.
Женщина, пришедшая вместе с теми, в халатах, склоняется над ним. Лицо у неё мокрое. Она что-то шепчет.
- Сыночек мой! Родной мой! Узнаёшь меня? Я твоя мама!
Женщина в халате подаёт ей стакан воды.
Мама – вот оно, слово! Мама!
- Ма-а, - произносит он. Губы не слушаются. Но даже этот  невнятный звук привёл женщину в сильное волнение.
- Слышите? Он сказал "мама!" – восклицает она, обращаясь к тем, что в белых халатах.
- Думаю, что через несколько дней мы сможем отключить его от аппарата искусственного дыхания, - сказал мужчина. – После этого нужно будет  начать интенсивную работу по восстановлению речи. А то, что он сейчас произнёс – это непроизвольное движение губ, как младенцы в возрасте 4 – 5 месяцев произносят "ба-ба-ба" или "ма-ма-ма".
Из этой длинной фразы он ничего не понял, но слова женщины, назвавшей себя "мама", он понимает. Или ему кажется, что понимает.
- Он будет жить? – спрашивает она.
- Он вышел из критического состояния, - сказал мужчина, – но ему предстоит ещё долгая работа по восстановлению жизненных функций. Понятно, что будет сделано всё возможное.
Как много они говорят! Он очень устал от попыток понять их. На потолке опять появились чёрные полосы. Он закрывает глаза.
- Вам лучше сейчас уйти, - говорит мужчина. – Мы повезём его на перевязку, а потом профессор его осмотрит.
Он чувствует толчок: кровать передвигают. Вывозят его из палаты. Опять будут мучить. Ма-ма…
На этот раз только меняли бинты. Это тоже больно. Потом опять везли. Привезли в то же место. Теперь оставят в покое на какое-то время. Можно открыть глаза.
В комнате оказались люди. Мужчина и с ним молодой парень. И женщина в белом халате.
И мужчина, и парень казались очень знакомыми. Но кто они? Мужчина что-то говорит ему, вытирает глаза. А парень – да ведь это он сам! Но даже своего имени он не помнит. И ему вовсе не кажется странным, что он одновременно и лежит, и стоит возле кровати…
Они много говорят. Склоняются над ним. У мужчины мокрое лицо. Он говорит что-то похожее на то, что говорила ма-ма.
Ему приятно смотреть на них. Но попытки понять, что они говорят, очень утомляют. Он дремлет. И в зыбком сне видит лицо с родинкой на правой щеке.
Он не помнит, как называются части суток, но улавливает периодичность действий людей, в белых халатах и без них. Становится темно, они выключают свет – больше ничего не будет, можно спать. Правда, боли в голове и в руке мешают, очень трудно повернуться на бок. И всё же он засыпает.
Потом становится светло, приходят женщины в белых халатах, приносят лекарства ему и другим раненым,  лежащим в палате, пытаются его посадить, подсовывая большие подушки в изголовье, умывают, иногда делают укол. 
Через некоторое время входит большая группа людей в белых халатах, мужчины и женщины. У его кровати они задерживаются надолго, оживлённо разговаривают.  Скорее бы ушли. Он всё равно не понимает, что они говорят.  Можно дремать, не стоит смотреть на них.
После их ухода начинается самое неприятное: вывозят из палаты на смену бинтов и делают с ним другие болезненные вещи. Но это длится недолго. А потом уже могут приходить другие люди – без халатов, с лицами, которые он видит во сне.
На этот раз, после обычных процедур, произошло что-то приятное. Старший мужчина в халате что-то сказал молодому, и тот, склонясь над ним, с силой выдернул трубку, которая одним  раздвоенным концом была вставлена в ноздри, а другим уходила куда-то вглубь тела. Он сделал глубокий вдох. Как легко стало в груди!
Люди в белых халатах улыбались. Старший похлопал молодого по плечу.
- Он дышит!  Дышит сам! Слава Богу, всё прошло хорошо! – говорили одновременно все находившиеся в комнате.
Он понял: они знают, что ему стало легче, они радуются. Но весь шум вокруг и усилие понять их слова очень утомили его. Он уснул на обратном пути в палату.
Проснулся от ощущения, что на него смотрят. Открыл глаза. И увидел Её. Ту, что с родинкой на правой щеке.
Его охватило страшное волнение. Это она – та, что нужнее всех на свете. Он должен немедленно что-то сделать, чтобы она не ушла. Он должен встать, задержать её. Сказать ей. Что сказать? Какими ужасными были дни без неё. Откуда-то выплыл слог. Ди…
Он весь дёрнулся, сел в кровати, трубочка инфузии сорвалась со своего места на руке, жидкость из баллона закапала на одеяло. Он замахал руками, казалось, сейчас упадёт с кровати. "Ди!" – крикнул он.
Она испугалась, выбежала из палаты. Он весь как-то опал, погрузился в подушки. Но она вернулась – вместе с медсестрой.
- Ну что ты хулиганишь, тебе надо лежать спокойно, - пожурила его сестра и вернула трубочку на место.  – Смотри, посетительницу испугал. Хочешь сесть – поможем тебе сесть, поможем даже встать с кровати, но сам – не смей!
- Ди, - сказал он, глядя в глаза медсестре. – Ди-а…
- Он узнал меня! Он говорит! – воскликнула девушка.
Сестра обернулась к ней.
- Да? Вы знаете, что он хотел сказать? Что это значит – Ди?
- Это я! – ответила девушка, и улыбка осветила её лицо. – Меня зовут Дина! Может быть, завтра он назовёт моё имя полностью!
Сестра казалась ошеломлённой. Она присела на край кровати. Склонилась к его лицу и попросила, указывая на девушку:
- Ну, скажи ещё раз! Кто это?
- Ди-а, - проговорил он.
- Это замечательно! Ведь он до сих пор даже мать и отца не узнавал! Если он узнал тебя, значит, ранение не разрушило центры хранения информации в мозгу. Мы очень опасались, что изменения необратимы. Теперь, я думаю, процесс узнавания близких и восстановления речи пойдёт быстро. Фактически он уже начался!

<< Назад Далее >>