ГЛАВНАЯ > ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ > ПОЭЗИЯ

Григорий МАРГОВСКИЙ (США)

КИНЕРЕТ

                     ПРОБЕЛ

Я родился от Гранд-Опера вдалеке:
Надо мной, в белоснежном подворотничке,
Воспарял, как над Андами кондор,
Старшина по фамилии Бондарь.
Его толстые пальцы, зажилив мундир,
Загибались по счету заштопанных дыр,
Содрогалась от вони каптерка,
И на волю я вышел обтерхан.

А вокруг густопсовая мрела тайга,
Либерти воцарилась - и образ врага
Вытанцовывался понемногу:
Всяк очкарик, хромавший не в ногу.
Люберецкая удаль, тамбовская рать!
Широка ты, страна, аж костей не собрать.
И пришлось, подобру-поздорову,
Мне тихонько начать вита нову.

Я потел-прозябал в глухоте-скукоте:
И добра с гулькин нос, и просторы не те,
Ан взамен душегубки да печи
Предлагались медовые речи.
Запустили мне ласково руку в карман,
Материл я прохвостов, без просыху пьян:
Лишь порою далекие взрывы
Намекали на то, что мы живы...

Вот и снова вмешался насмешливый Рок:
То херачил я вдоль, то пыхтел поперек,
А в итоге - спокоен и светел;
Как случилось, и сам не заметил.
Но мучительный все же зияет пробел:
Расскажите о чем - я понять не успел -
Галилеи пасхальная хала
Золотыми холмами вздыхала?

                НЕДОБИТКИ

Вкус у водки померанцев,
Молча я уткнусь в стакан
Среди косовских албанцев
И сирийских христиан.
Чьи там чудятся в напитке
Вопли, чуть лицо приблизь?
Недобитки, недобитки
Напоследок собрались.
Меж ветвей порхают сойки,
И закат в дверях стоит,
Армянин у барной стойки
Вспоминает Сумгаит:
Как взрывали синагоги
Да взрезали животы...
Не в одной ли мы тревоге
Пребываем - я и ты?
Кто проникся общей болью,
Тот и призван исцелять!
Никого не приневолю -
Сам взвалю чужую кладь.
Скорбный профиль заострится
Твой и мой в юдоли слез,
Обними зороастрийца,
Танзанийский альбинос!
В этом мире лжи и пыток
Раньше прочих, в том и суть,
Должен руку недобиток
Недобитку протянуть.

                  ВЕРА ЕЗИДА

Главный ангел с перьями павлина
В воскресенье богом сотворен.
Лепкая, податливая глина,
Человек - зачем страдает он?
Дьяволопоклонника в езиде
Обличает сумрачный имам,
И феллахи с воплями «изыди»
Заряжают ружья по домам.
Хороводы праздничные водим,
Пляшем под зурну и барабан -
И за это нас честят отродьем
Стаи оголтелых мусульман!
Обернешься: битые кувшины,
За резней резня, и след багрян,
Беженцы роятся у вершины,
Истина поставлена на грань...
В день поминовения усопших,
Как пригрело солнце на юру,
Удался больного сердца обжиг,
Старому поверьте гончару.
К месяцу весеннему нисану
Испекла Сандрина куличи...
Я стенать о дочери не стану,
Затаись, отчаянье, молчи!
Те что выжили односельчане,
В тучах грозовых найдя приют,
Знаю я, в свободном Курдистане
Смерть ее святую воспоют.
Сборщики пожертвований, чинно
С бронзовыми птицами пройдя,
Скажут, что любовь первопричина
Баснословной щедрости дождя.
Никогда воители Корана
Свет не обесчестят, не казнят:
Зарастет пером целебным рана,
Залитый слезами сгинет ад!

                     БАТ-ЯМ

Не трава ли забвенья шепталась у ног,
Или гений офорта ошибся?
С золотым челноком обходила станок
И ткала покрывало Калипсо.
Барабанил сосед, карнаухий Ван-Гог,
По затвору музейной винтовки,
Перелеты нектарниц с цветка на цветок
Расставляли в словах огласовки.
И с прожилками мрамора хамелеон
Ни секунды не чаявший слиться,
Подражая вражде допотопных племен,
Фарисеем шипел на провидца.
Тем не менее Бог бесконечный процесс,
Как заметил известный философ,
Мы вольны подступаться с мечтою и без
К чертежу перекатов и плесов,
Но природа с историей сходятся в том,
Что от века презренная проза
Нарекла, воскрешая заброшенный дом,
Мозаичностью биоценоза.

                  ГАЛИЛЕЯ

Уже могилы, но шире купели
Это ущелье.
Путь по спирали ухабист и ямист:
Живы покамест.
График отчаянья непредсказуем -
Страх ли рисуем?
Пересеченье кривых синусоид
Риска не стоит.
Злобно колышет на каждом дунаме
Темень волнами.
Может, при свете, поля серебрящем,
Счастье обрящем?..

                 ГЕНОЦИД

Ночь подобно злу копись
В мертвых зрачках.
Образы и звукопись –
Это все прах.
Вечность лишь отдушина.
В чем ее цель?
Будешь ты разрушена,
Слов цитадель!
Напоследок вычерти
Схему, хитрец:
Сколько было в Ричарде
Львиных сердец?
Небом правят изверги,
Купол кровит,
Пуля в каждом высверке –
Звезд геноцид...
Созерцатель благостен.
Зверь шестипал.
Ах, мой милый Августин,
Мир наш пропал!

                  ПРОРОК

И ты еще не осознал, что гибель
Тебе, жестоковыйному, грозит,
В тот миг, когда из ополченья выбыл
Простерший над тобой Давидов щит?
Все кончено, швыряй в меня каменья!
Как прежде обезумела страна.
Опять за кровь заплатят поколенья,
Что на алтарь любви принесена.
Я больше не шепчу о Третьем Храме:
Вы все мечтали чтобы я затих.
Хотел бы жить лаская мир глазами -
Да слезы горя застилают их...

                  МОНОТЕИЗМ

В Иудее высокое небо,
Оттого и Господь лишь один,
И смиренной молитвы плацебо
Исцеляет тебя, паладин.
В пантеоне соседнем блудили,
Воровали у брата коров,
От деталей в аттическом стиле
Глаз замылился, дух нездоров.
А у нас как ни тщись, ни фига ты
Разглядеть не сумеешь во тьме:
Фараоновы только палаты
Заискрят на реке Колыме...
Ждет еврейская вера упрямо
То хулы, то всемирной хвалы,
И с Альцгеймером русская мама -
Православных ракет «Хезболлы».

                КИНЕРЕТ

Кто в жертву высокую верит,
Сверкнувшую миру впотьмах,
Тому и открылся Кинерет,
Чьи лодки, отвергшие страх,
Потоплены, выстояв перед
Захватчиками на плотах.

В тебя, Галилейское море,
Нельзя не влюбиться с тех пор,
Как песнь рыбарей на просторе
В душевный вплелась разговор,
Простой и неспешный, что вскоре
Достиг прилегающих гор.

От зябликов и перепелок
Нет продыху пару недель,
Полет их до Африки долог,
А тут под крылами купель,
Раскопками древний посёлок
Глядится в стеклянный отель.

Дымит костерок, и ушица
Наваристая лишь на дне,
Кагором бы сладким упиться,
К ландшафту подходит вполне!
Да пляшет царевна-блудница
В мерцающем тускло огне.

Пускай извивается в танце,
Ты мне сыроежек нажарь,
Гудят менестрели-повстанцы,
И с ними курчавый бунтарь,
Таежных строительством станций
Когда-то увлекшийся встарь.

Пусть новые нам легионы
Нашествием злобным грозят,
Пребудем и мы непреклонны!
Доносится грома раскат:
Вот-вот ливанет, из-за кроны
Алеет предивный закат.

Стремятся они обезглавить
Паломников скорбную рать,
В слезах огибающих заводь,
Бредущих опять и опять,
Но правда святая должна ведь
Однажды восторжествовать!
 
Тогда и забрезжат нам ясли,
Отрада народов и стран,
Чтоб искры небес не угасли
И, тайным лучом осиян,
Акридами в пальмовом масле
Вечерял бедняк Иоанн...

<< Назад - Далее >>

Вернуться к Выпуску "ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ" >>