Герман. Что? Вот это сказал!.. Не дурак. Вы из Песков?
Яша. Нет, я из Люблина.
Герман. Зевтель сказала — вы из Песков.
Яша. Сами вы вор.
Герман (расхохотавшись). Ого, ну и фрукт!.. А кто не ворует?.. Моя мама всегда говорила: «Честно — невместно». Говорят, вы можете открыть любой замок. Это правда?
Яша. Это правда.
Герман. У меня бы не хватило терпения. Зачем ковыряться в замке, когда можно высадить дверь. Теперь я, как говорится, остепенился. Жены, дети. Зевтель мне рассказала про мужа, который пропал. Вы должны ей посоветовать уехать со мной.
Я ш а. А кто ей даст развод, вы?
Герман. Что такое развод? Клочок бумаги. Даже деньги — бумажки. Те, у кого перо, пишут. Моисей был мужчиной, поэтому написал, что мужчина может иметь десять жен. Если бы перо держала женщина, она написала бы наоборот. Но я не подбиваю... Она хочет — едет. Не хочет — не едет...
Яша. Пане Герман, я не совсем дурак. Прошу оставить Зевтель в покое. Это товар не для вас.
Герман. Что? Да возьмите ее прямо сейчас, она мне уже обошлась в кое-что. Пусть это будет мое пожертвование на бедных в Польше.
Я ш а. Не надо пожертвований. Я вам за все заплачу. (Вынимает бумажник.)
Ге р м а н . Не нервничайте!.. Оставьте в покое кошелек!.. Надо же — кому из нас больше нужны деньги? За все надо платить. А где платишь, там переплачиваешь. Что такое интересная дамочка? Испанец ревнивый. Вы улыбнулись его жене, а он хватается за нож, хотя двумя улицами дальше имеет любовницу и детей от нее. Потом из любовницы получается язва, и ему приходится искать что-то новенькое. Я читаю польские газеты, и меня разбирает смех. Сплошное вранье! Девушка вышла вечером за молоком, подъехал экипаж, и девушку украли. Потом увезли в Буэнос-Айрес и, как телку, продали на рынке... Чушь!.. Они едут по доброй воле!.. По доброй! Так что, по рукам?
Яша. Может быть, вы мне покажете фокус?
Герман. Что?.. Хорошо, смотрите. (Ловко орудует колодой, видно, что он шулер.)
Яша. Да, вы мастер.
Герман. Вдвоем мы могли бы добиться кое-чего.
Яша. Например?
Герман. Например, мир завоевать. (Тасует.) Ваша очередь.
Яша. Выберите карту. Герман. Король треф.
Яша. Перетасуйте. (Герман перетасовал.) А сейчас я достаю короля треф.
Герман. У нас дети показывают то же самое... А давайте сыграем с вами?
Я ш а. На что? И во что?
Герман. В покер. Один кон. На Зевтель.
Я ш а. На Зевтель?
Герман. Проигрываете — я с вашей помощью увожу ее в Аргентину. Мой проигрыш — я даю вам деньги в долг.
Яша. Сдавайте.
Герман. У нас в Южной Америке вы были бы богом. Говорят, вы можете усыплять людей. Так? Это что такое? (Раздает.)
Яша. Гипноз. (Кладет свою карту.)
Герман. Значит, вы можете усыпить Ротшильда и взять его деньги?.. Как вы это делаете? (Кладет свою.)
Яша. Подчиняю человека своей воле. (Думает.)
Герман. Значит, вы сверхчеловек. Я тоже кое-что умею. У меня была знакомая, так она делала все, что мне вздумается. Если я желал, чтоб она болела, она болела. Когда мне понадобилось, чтоб она умерла, она закрыла глаза.
Яша. Это слишком. (Кладет карту.)
Герман. Она мешала мне. Любовь — это прекрасно, но слишком много любви — уже чересчур. Эта женщина обкрутила меня, как змея, и я уже не мог дышать. Иду я с ней как-то по улице, она спрашивает: «Ну что, ты хочешь, чтобы я умерла?» Я говорю: «Нет, но оставь меня в покое». — «Не могу, но, если желаешь, умру». Я сперва испугался, но она мне так надоела... Я и подумал, что... (Кладет карту.)
Яша. Светает. Мне пора бежать. (Кладет последнюю карту.) Эй, ребята, вставайте, гипноз кончился. (Делает пассы. Воры начинают просыпаться.)
Герман. Вы выиграли. Возьмите деньги. Я ш а. Да пошел ты!.. (Встает и уходит.)
Из темноты выступает Зевтель.
Зевтель. Что ты наделал?.. Я так хотела уехать в Аргентину! (Плачет.)
Яша. Это же альфонс, ты соображаешь, что говоришь? Увезет тебя и сунет в бордель.
Зевтель (плачет). Теперь... Теперь я никогда не буду в Буэнос-Айресе.
Яша. Заживо там сгниешь. Он торговец живым товаром, ты поняла, с кем имела дело?
Зевтель. Такой приятный человек, такой добрый... Кто просил тебя это сделать?.. Вечно от тебя одни неприятности!..
Яша. Зевтель... Сестра моя!.. Он не еврей, потому что он грязный еврей.
Зевтель. А ты чистый? Ты, ты... Не хочу я быть твоей сестрой. Яшенька, ведь я люблю тебя. (Плачет.)
Яша. Жди. Положись во всем на меня. Делай, что скажу.
Зевтель. Я хочу быть с тобой.
Яша. Будешь. Я вытребую тебя за границу, если тебе туда так хочется. Италия тебя устроит?.. Не задавай вопросов. Если велю встать на голову...
Зевтель. Я встану, Яшеле, встану.
Я ш а. А теперь ступай обратно.
Зевтель. Ночь. Ты куда?
Яша. Мне сегодня предстоит немало глупостей. (Уходит.)
Зевтель возвращается. Герман один.
3 е в т е л ь. Вы не спите?
Герман. Спать?.. Кому это надо? Два часа в сутки вполне достаточно.
Свет гаснет.
Голоса. Где он?.. Идет по проволоке?
— Нет. Прошел улицу Низкую, вышел на Дикую...
— Идет быстро. Будто в семимильных сапогах.
— Уже на Римарской. Там банк.
— Остановился. Смотрит на колонны.
— Ворота закрыты. Темнота.
— Там, в подвалах, наверное, деньги... Много денег...
— Не здание, целый город...
— Нет, чтобы что-то оттуда взять, нужна долгая зимняя ночь...
— И тут он вспомнил про некоего Казимира Заруского — старого помещика, продавшего имение и державшего деньги у себя дома на Маршалковской, недалеко от Пружной, — в железной кассе!..
— Спит Варшава...
— Вот этот дом... Фасад с орнаментами... Взобраться на балкон — никакого труда...
— Остановись, Яша.
— Яша, остановись!
В дальнейшем голос Яши из темноты.
Я ш а. Ни звука. Он спит в соседней комнате. Где сейф?.. Ну, соверши, соверши это, раз ты здесь... Все получится, раз начал, надо действовать до конца. Где отмычка?.. Нету... В левом кармане, в правом? Куда подевалась?.. Уронил?.. Но ничего же не звякнуло... Ах, да тут ведь ковер... Не волноваться... Вот невезенье!.. Вообрази, что выступаешь на сцене... Немыслимое становится возможным... Так, и на ковре нет... Это черти со мной забавляются... Отмычки нет, провалилась сквозь землю... Надо найти ключ... Ясно вижу — он под подушкой у старика... Ясно вижу — плоская бородка, а под ней зубчики... Только бы не скрипнуть дверью... Где тут окно?.. Вот... вот контур кровати... Дышит ли старик?.. Вдруг как раз сегодня помер? Вдруг сейчас вскочит и кинется на меня?.. Если он шевельнется, его надо сразу душить... Я не смогу убить, я не убийца... Нет, ключа под подушкой нету!.. Да что же это?.. Подвела интуиция! В первый раз в жизни... Я же ясно видел, ясно... Не заладилось дело. Железки играют со мною в прятки сегодня. Дело дрянь. Надо уходить. Поражение. Провал. Впервые в жизни.
Голоса снаружи, тихий мужской разговор, шаги... Полоска света в глубине сцены.
Тсс... Кто там?.. Полицейский патруль?.. А старик, старик-то... Лицо залито кровью!.. Боже всемогущий, кровь на подушке. Неужто его убили? И убийца рядом... Да нет же, это не кровь, а свет встающего солнца!.. Окно — на восток!.. Будь у меня воск, я бы сделал слепок. А теперь уж точно все пропало. Не оставить бы только улик... И не прыгать с балкона...
В полоске света — тень Яши Мазура.
Голоса. Прыгнул!
— И сломал ногу!
— А может, связку порвал!
— Рванул, хромая, в сторону улицы Гнойной. За ним погнался ночной сторож...
— Эх, Яша...
— Споткнулся о тележное дышло.
— Побежал дальше со страшной болью в ноге.
— Лошади прошли мимо Яши так близко, что из их ртов пахнуло смрадом.
— Вдруг он увидел синагогальное подворье и вошел...
— Здесь искать не будут, Яша.
— Здесь, Яша, тебе безопасно.
Зажглись синагогальные свечи. Тишина.
Раввин. «Благословен Ты, Господь Бог наш и Бог отцов наших, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова... Творит он благое и владеет всем... Он питает жизнь благостью, в великой милости воскрешает мертвых, поддерживает падающих, исцеляет больных и сохраняет верность свою почиющим во прахе».
Яша. Разве так оно на самом деле? Разве Бог в самом деле добрый?
Раввин. Возвратись с милостью в Иерусалим, город Твой, и пребывай в нем, как Ты говорил...
Яша. Они твердят это уже две тысячи лет, и Иерусалим по-прежнему пустыня. Они будут повторять это еще две тысячи, нет — десять тысяч лет.
<< Назад - Далее >>
Вернуться к Выпуску "ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ" >>
