— А сейчас... Зачем нужны эти лапсердаки, пейсы, ермолки и шар­фы?

— Скольким еще поколениям корпеть над Талмудом?

— Как долго будут ожидать Мессию те, кто ждет две тысячи лет?

— Дом молитвы напоминает казармы — там происходит сбор солдат Господа.

— Остановись, Яша, и испей чашу до дна.

Яша останавливается.

Яша. Можно стакан чая?

Буфетчик. Это кабак, а не чайная.

Яша. Тогда водки.

Буфетчик. Рюмку или бутылку?

Яша. Бутылку.     

Буфетчик. Четверть или пол-литра?

Яша. Пол.

Буфетчик. Сорока- или шестидесятиградусной?

Яша. Шестидесяти.

Буфетчик. Закусить желаете?

Яша. Угу.

Буфетчик. Сушки соленые?

Яша. Давай.

Буфетчик приносит водку с сушками. Яша  пьет сразу стакан. Затем  снимает носок, водкой растирает опухшую ногу.

Буфетчик. Чего еще хочет пан?

Яша. Умереть. Сказано в Писании: «Что проку в моем первородст­ве?»

Буфетчик. Быть может, у пана гангрена?

Яша. Нет. Я здоров. Лехаим*! (Лихо допивает водку.)

Делает несколько шагов, подымается по какой-то лестнице и вдруг...  Видит тело Магды с петлей на шее — оно качается, свисающее с потолка.Пьяный Яша снимает тело, склоняется над ним. Из горла Яши, словно стон,вырывается пламя. Скрипач Шмуль играет на крыше. Зажигаются синагогальные свечи.

Хор поет... Эстер появляется из темноты.

Эстер. Три года прошло, как Яша вернулся в Люблин и замуровал себя... Зачем он это сделал, не могу понять. Объясните мне, ребе.

Р е б е. Не еврейское это дело. Благочестивый человек не должен по­зволять себе это.

Э с т е р. А он сидит в каменном мешке, без двери, с одним малень­ким окном, и не выходит...

Ребе. Мир сотворен затем, чтобы человек мог проявлять свобод­ную волю, и детям Адама надлежит совершать неустанный выбор ме­жду добром и злом.

Из окошка в кирпичной стене выглядывает Яшина голова с бородой и пейсами.

Яша. Разве некий праведник в Риме не выколол себе глаза, дабы не лицезреть свою госпожу?

Эстер. Вы слышали, люди?.. Совсем спятил мой муж!..

Яша. Разве музыкант из Ковеля не дал обет молчания, опасаясь произнести богохульное слово?..

Эстер. Вернись в мир, Яша, я тебя раньше ждала и сейчас жду.

Р е б е. Человек, лишенный свободной воли, подобен трупу.

Яша. Разве один еврей в Щебрешине не притворялся тридцать лет слепым, чтобы не смотреть на чужую жену?

Эстер. Он притворялся, зачем тебе притворяться?

Я ш а. Я каюсь, а не притворяюсь.

Эстер. Экий выдумщик!.. За что тебе каяться, я давно простила те­бя.

Я ш а. Я сам себя сужу и сам себя не прощаю.

Эстер. Яша Мазур — отшельник!.. Яша Мазур — затворник! Слыханное ли это дело?! Зачем, дурень, ты залез туда?

Я ш а. По доброй воле наказываю себя воздержанием.

Эстер. Ребе, скажите свое слово, вас он послушается...

Яша. Каждый день я читаю Тору, я многое постиг, знаю тайны Мишны, Агады4, Талмуда, Мидраша5 и даже книги «Зогар6»... Мне ничего не нужно от вас.

Эстер. О-хо-хо... Три раза в день я ношу ему хлеб с кашей, картош­ку в мундире и холодную воду... Ничего другого он не принимает. Ребе, скажите ему, чтоб он покушал штрудель, я принесу.

Ребе. Погоди, Эстер.

Эстер. Что «погоди»?.. Там холодно и сыро. Он лежит на тюфяке, там даже кровати нормальной нет... Он же может простудиться!.. Ребе. Эстер, погоди.

Эстер. Я погожу. Но сначала пусть он возьмет это пальто и одея­ло, которые я ему принесла... (Старается просунуть их в окно.) Зи­ма на дворе... Дождь, снег, и он кашляет... Ребе, вы слышали, как он кашляет?

Яша. Помолчи, Эстер. Ребе прав, когда тебя просит. (Выбрасывает пальто и одеяло наружу.)

Ребе. Я просто хочу понять — зачем?.. Если это ваша очередная выходка...

Яша. Считайте, как хотите. Но здесь... Здесь я как бы стал снова за­родышем в утробе матери...

Эстер. Нет, вы только гляньте на этого зародыша!

Яша. ...и снова свет исходит от моей головы.

Эстер. Не вижу никакого света.

Яша. Ты не видишь, Бог видит.

Ребе. И долго вы собираетесь здесь сидеть, Яков Мазур?

Яша. Ста лет не хватит мне отмолить свои беззакония. Я штудировал каббалу и постиг, что зло есть всего лишь ограничение, какое, будучи бесконечен, определил себе Господь при сотворении мира, дабы стать творцом и являть милосердие своим созданиям. Быть может, я напрасно казню себя... Что ж, коли Бога нет, человеку надлежит самому вести се­бя подобно Богу. Однажды я спросил Сатану: кто же тогда сотворил мир? Откуда мы происходим — я и ты?.. Кто причиной, что снег падает, ветер дует, мои легкие вбирают воздух, мой мозг мыслит?.. Откуда взялись земля, солнце, луна, звезды? Божественная премудрость во всем, а за этой премудростью, стоит милосердие Творца к грехам нашим. Вот по­чему нет мне другого пути, другой жизни!.. Господи, ты в сердце моем. Ребе. Ты говоришь как раввин. (Подняв руку.) Твои намерения за­думаны во славу Небес. Да поможет тебе Всемогущий.

Я ш а. Я говорю с тобой как равный. Как еврей с евреем.

Ребе (к Эстер). Оставь его в исканиях духа. Он прав по-своему. (Уходит.)

Эстер. Поешь, Яшеле. Поешь, золото мое. (Кормит его с ложеч­ки кашей и хлебом.)

Появляется водонос Хазкеле.

Водонос. Здравствуйте, равви Яша.

Яша. Почему ты зовешь меня «равви», Хазкеле? Ведь ты знаешь, что это не так.

Водонос. Я пришел к тебе за советом. Значит, ты для меня «рав­ви».

Яша. Что хочешь меня спросить, Хазкеле?

Водонос. Помнишь моего мальчишку? Он такой умный, особен­но в математике. Умножает трехзначные числа без ошибки. Так вот... Мой мальчик поступал в Московский университет. Не приняли, хотя русский царь разрешил еврейским детям учиться за чертой оседлости.

Я ш а. И что?

Водонос. Хочу написать царю письмо с жалобой.

Я ш а. Не пиши. Потому что надо обращаться к Богу, а не к царю. Запомни — твой мальчик будет еще академиком математики.

Водонос. Почему?

Яша. Царь еврею не поможет, а Бог поможет.

Зазвучала музыка. Это Шмуль-скрипач выводит свою затейливую мелодию.

Го л о с а. И пошли к нему люди за советом и с вопросами.

— Яша принимал каждодневно от двух до четырех.

— И пошли по городу слухи о чудесах, совершаемых Яшей Затвор­ником.

— Говорили, достаточно ему пожелать — и больные выздоравлива­ют...

— Немой заговорил.

— А слепой прозрел.

— Вопреки его запретам, келью засыпали монетами и ассигнация­ми...

— Которые он велел раздавать бедным.

— Моя жена больна...

— Моего сына забирают в солдаты...

— У какого-то человека на лбу сделался нарост величиной с ябло­ко...

— У какой-то девушки уже неделю не прекращается икота...

— Верни мне мужа!..

— Демоны одолели меня.

— Не сплю. Верни покой.

— Рассказывают, что ты воскрешаешь мертвых...

Яша. Остановитесь, люди. Я молюсь за вас. Но я не раввин, а про­стой еврей, к тому же еще и грешник... Псалом Давида — когда бежал он от Авшалома, сына своего: «Господи, Ты щит для меня, голосом сво­им взываю к Тебе... И ответил Он мне с горы своей святой по имени Си­он: Господь с горы поддерживает меня, ибо бил по щеке всех врагов моих. У Господа спасение нечестивых. Господи, руководи мной в пра­ведности Твоей».

Из темноты выступает Эмилия.

Эмилия. Дорогой мой пане Яша, а может, мне следует обращать­ся к вам как к рабби Якову?.. Сегодня открыла «Утренний курьер» и впервые за три года увидела ваше имя. Я была потрясена. Снова в Вар­шаве говорят о вас, и опять с восхищением. Сообщение о том, что вы заточили себя в каменных стенах, что стали богобоязненным человеком и что евреи, мужчины и женщины, ждут у вашего окна благословения, произвело на меня ни с чем не сравнимое впечатление. Вы ушли, не ос­тавив следов, как камень в воду. И вот теперь... Профессор Мариан Рыдзевский был необыкновенно добр ко мне и Халинке, которой сей­час пошел восемнадцатый год. Профессор — вдовец, он предложил мне выйти за него замуж, я не смогла отказать... Жизнь полна сюрпри­зов, но вы назначили себе слишком суровую кару. Ведь я помню, как мы спорили о религии, и вы излагали мысли о вере в Бога без догматов и откровений, которые я считала деизмом. Всю вину за случившееся я принимаю на себя. Вы же не совершили никакого преступления. По природе вы добрый, интеллигентный человек. Да хранит вас Господь.

Го л о с. И все же, Яша, ответь на один вопрос...

Яша. Спрашивай.

Голос. Придет ли когда-нибудь Мессия7?

Яша. Иного не может быть.

По всей сцене зажигаются свечи. Синагогальный хор поет.