ГЛАВНАЯ > ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ > ТЕАТР

Марк РОЗОВСКИЙ (Россия)

ПАПА, МАМА, Я И СТАЛИН

Документальная драма в двух частях

(Окончание)

МАМА.

«Хотелось бы всех поименно назвать,

Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покров

Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,

О них не забуду я в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,

Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня

В канун моего погребального дня».

 М а м а  исчезает. О т е ц  в коммуналке.

Я.  С возвращением!

О т е ц.  А мама где?

Я. Она ушла. Придет попозже.

О т е ц.  Захотела оставить нас с глазу на глаз?.. Ох, Лида!.. Я ж тебя знаю и вижу насквозь.

Я.  Мама тебя ждала. По ночам рыдала в подушку.

О т е ц   Н-да?

Я. Сомневаешься?

О т е ц.  Да нет я ж, просто иву… сегодняшним днем.

Я. А где твоя полька?

О т е ц.  Уехала в Польшу, слава Богу.

Я.  А ты?

О т е ц.  А что мне делать в Польше?

Я.  Ты вернешься к нам?

О т е ц.  Ты этого хочешь?

Я.  Да. И потом… мне жалко маму.

О т е ц.  И мне жалко… (короткая пауза), что все так получилось.

Я.  Может, есть шанс поставить все на старые рельсы?

О т е ц.  Я с них не сходил.

Я (вкрадчиво). Так что мешает?

О т е ц.  Что мешает? Я живу под Тулой, работаю инженером в СТРОЙТРЕСТЕ. У меня другая семья, да и ты носишь не мою фамилию, и отчество у тебя не «Семенович».

Я. Здесь вот что… После смерти Михоэлса, зверски убиенного по личной указке Сталина, был расстрелян целиком и полностью Еврейский Антифашистский комитет…

О т е ц. Ну, тут Сталин с Гитлером были заодно! – далее врачи-убийцы из Кремлевской больницы и их семьи – на допросах и пытках и, главное, слухи, что вот-вот всех московских евреев депортируют.

Я. Мама дико испугалась!

О т е ц. И было с чего!

Я. Бабушка занудила: «Я умру, тебя посодют, Марика отправят в детдом…».

О т е ц. Ну, да. Семья «врага народа» - вам не будет пощады… Я знаю, что ты хочешь сказать: у мамы появился бзик – надо как-то спасаться, надо поменять фамилию свою и сына!..

Я. Надо поменять фамилию, иначе…

О т е ц. Надо по-ме-нять…

Я. Григорий Захарович Розовский – мамин сослуживец – помог. Он жил отдельно, на Новокузнецкой, был большой чудак-холостяк – гонял голубей и профессионально играл в шахматы… И постоянно что-то выпиливал… лобзиком! Он усыновил меня перед получением паспорта – Сталин умер 5 марта, а 4-го апреля мне обязаловка идти в милицию, где меня записали…

О т е ц. «Греком»!

Я. Мама просила! Говорила: «Теперь разлуки у нас не будет, тебя у меня теперь не отнимут! А с Григорием Захаровичем Розовским у меня был фиктивный брак».

О т е ц. Да. Все-то у нас вышло фиктивно-дефективно. Поздно менять.

Я.  Никогда никому ничего не поздно.

О т е ц.  Видишь ли, сыночка… Хотя какой ты «сыночка»… Ты уже большой, тебе сейчас…

Я.  Девятнадцать. Студент журфака МГУ.

О т е ц.  Студент? Я в свои девятнадцать был полный идиот. Я верил в то, во что категорически не надо было верить. Вот и расплачиваемся всю жизнь.

Я.  За что?

О т е ц.  За всю жизнь. За глупость нашу – за юность комсомольскую, безбашенную, за веру в товарища… (Падает головой на стол, ваза с цветком падает на пол.)

Я.  Отец умер раньше мамы – в 1967-м. В тот роковой для себя день отец из Тулы решил ехать по делам в Москву. Утром он принял горячую ванну, в которой пролежал не меньше часа. Но когда он вылез из воды, почувствовал себя плохо. Крайне плохо. Тем не менее он сел в машину и двинулся в путь. По дороге его состояние ухудшилось, он дважды терял сознание на короткое время.

По приезде в Москву шофер сразу отвез его в 52-ю больницу. Отец не имел сил даже сказать своему водителю два слова: «Вези к Паше» или «Вези к Розе». Ведь обе его родные сестры были великолепными действующими докторами. В приемный покой отца внесли на носилках.

Места в палате ему не нашлось. Ночью он ушел из жизни.

Не приходя в сознание, он умер на больничной койке в коридоре. Тогда мама произнесла фразу, совершенно меня сразившую.

М а м а  (выйдя на сцену). Теперь я вдова.

Я.  Мама пережила отца на восемь лет и ушла из жизни в 1975-м. Папа!

О т е ц.  Я здесь.

Я.  Мама!

М а м а.  Все разбито. Искорежено. Сожжено. И будь оно проклято.

О т е ц.  Но мы вместе. Сын попросил нас об этой встрече. Я не мог не прийти.

М а м а.  Меня нет. И кажется, что меня никогда и не было. И вообще нас не было никого.

Я. Было.

О т е ц.  И прошло.

Я. Помнится.

М а м а.  И забыто.

<< Назад - Далее >>

Вернуться к Выпуску "ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ" >>