ГЛАВНАЯ > ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ > ТЕАТР
 

  Иегошуа СОБОЛЬ (Израиль)

Г Е Т Т О

(Продолжение)

Л и н а.   Врун. А что ты прячешь в кармане?

С р у л и к.     Ничего. Вот, смотри… (Выворачивает карман.)

Л и н а.   В другом кармане, мелкий жулик.

С р у л и к.  В другом кармане? (Достает морковку.) О, я забыл, что у меня осталась еще одна.

Л и н а.  Хо-хо. Он забыл. Ха-ха. Мелкий эгоист, и он еще хочет, чтобы его любили…

С р у л и к.   Берите (протягивает Хае морковку.)

Х а я.   А вам что останется?

Л и н а.   У него есть еще одна, не беспокойся. (Срулик достает еще одну морковку, и они с Хаей едят.)

Л и н а.   Приятного аппетита. У тебя есть, где спать?

Х а я.   Да, я сплю в подъезде.

К у к л а.   В подъезде? Поспи с нами. Мы найдем тебе место в нашей постели.

С р у л и к.   Что с тобой? Как ты разговариваешь?

Л и н а.   А что? С тобой одним мне холодно по ночам. Я всего-то и хочу, чтобы было мне чуточку теплее. Это грех? (Хае.) Скажи-ка ты: это грех?

Х а я (смеется).   Нет, мой разбойник. Это не грех. Мне тоже в одиночку холодно по ночам. И я хочу, чтобы мне было чуточку теплее. Давайте, пойдем.

Л и н а.   Да обними же ты ее, дурачок.

Скрипачка, следившая за этим «флиртом», начинает играть в честь пары.

Хая отвечает ей – она поет,  а Срулик, оставив Лину, танцует с Хаей.

Лина медленно-медленно опускается на пол.

И другие музыканты присоединяются к Иехудит-скрипачке.

Х а я.              Порвались мои ботинки,

                        Порвались мои ботинки,

                        Босиком хожу!

                        Воротник мне оторвали,

                        Ой, я вся дрожу.

                        Давай, давай станцуем и споем,

                        Холодно, как будто бы

                        В Сибири мы живем

С р у л и к.   Документик розовый

Отведет беду,

Ой, когда жену себе

В  дом я приведу.

А без розовой бумажки

Не женюсь я на милашке.

Давай, давай, станцуем и споем,

В м е с т е.     Малость хлеба, малость дров -

Выдает нам это,

Чтоб он был нам так здоров,

Юденрат наш в гетто.

Давай, давай, станцуем и споем.

Но без розовой бумажки

Не женюсь я на милашке.

Врывается Генс. Взволнован до крайности.

                                                      К а р т и н а   3.

Г е н с.   Срулик! Есть Бог на небесах! Сколько раз хотел я дать вам театр? Но со всех сторон – только сопротивление. А вот теперь пришли ко мне из юденрата: «Дай им театр!» Есть распоряжение немцев, да искоренятся их имена и память о них. Нужно действовать быстро, пока они не передумали. Ну, как тебе место?

С р у л и к.   Место…

Г е н с.   Ты пересчитал, сколько там сидячих мест?

С р у л и к.   Пересчитал.

Г е н с.   Шестьсот сидячих мест!

С р у л и к.   Да.

Г е н с.   Ну, а сцену видел?

С р у л и к.   Видел.

Г е н с.   Я даю тебе это место. Возьми его в руки и сделай театр. И он будет нашим Народным Домом, будем проводить здесь собрания, симпозиумы, вечера культуры, концерты, а? «Невозможно», – думаешь ты?

С р у л и к.   Да ведь все возможно…

Г е н с.   Возьми листок бумаги и карандаш, проверь точно, чего не хватает, подготовь мне список всего необходимого тебе.

С р у л и к.   Когда вы хотите получить такой список?

Г е н с.   Сейчас! Что значит – «когда»? Сейчас!

Между артистами, которые вместе со Сруликом собираются обследовать место для будущего театра,

разгорается спор: надо ли вообще создавать театр?

А тем временем один из актеров переодевается в одежду хасида и начинает приставать к Генсу.

                                                          К а р т и н а  4

Х а с и д.   Уважаемый начальник полиции! Уважаемый начальник полиции!

Г е н с.   Чего ты хочешь?

Х а с и д.   Я читаю будущее по ладони. Соизволит ли ваша честь протянуть мне руку?

Г е н с.   Чего ты мне голову морочишь? Ступай работать, да прекрати слоняться, бездельник!

Х а с и д.   Ближайшим летом в вашей судьбе произойдет великий переворот.

Г е н с.   Иди-ка сюда. А ты откуда знаешь? Ведь ты даже на ладонь мою не взглянул.

Х а с и д.   Я и по уху читаю. Но на ладони есть больше подробностей.

Г е н с.   Ну, возьми. Но побыстрее. Нет у меня времени на пустяки.

Х а с и д (берет руку Генса). Ого! Что же я здесь вижу!

Г е н с.   Что же ты видишь?

Х а с и д.   Вот здесь. Тройка превращается в восьмерку. Видите?

Г е н с.   Предположим. О чем это говорит?

Х а с и д.   Три – эта третья буква нашего алфавита – гимел, а восемь – это восьмая буква – хет. На вашей ладони гимел превращается в хет.

Г е н с.   Растолкуй.

Х а с и д.   Гимел – это германцы. Хет – это «херут», свобода, «хофеш» - воля. Но сначала – великий переворот. Вот, здесь. Вы возьмете власть в гетто. Будете не только начальником полиции: вы будете лидером гетто. Великим лидером. Вы приведете людей к свободе.

Г е н с.   Когда?

Х а с и д.   Вот (читает по руке.) Спустя три периода.

Г е н с.   Что за «три периода»?

Х а с и д.   Три недели, три месяца, три года… (Генс смеется, хасид протягивает руку, прося плату.) Три марки…

Г е н с.   Что?

Х а с и д.   Три марки, пожалуйста.

Г е н с.   Возьми. Ступай да поищи себе настоящую работу. Этот заработок тебе твою жизнь не обеспечит.

 Хасид уходит. Генс обращается к Срулику, который возвращается после осмотра театра с группой артистов,

громко и бурно спорящих по поводу увиденного.

К а р т и н а  5

Г е н с.   Ну, место подходит?

С р у л и к.   Место – да, время – нет. (Пауза.) Не время сейчас играть в театр.

Г е н с.   Не время?

Актеры также выражают свою поддержку Срулику.

С р у л и к.   Три недели тому назад здесь была жуткая бойня… Более пятидесяти тысяч евреев были убиты за несколько недель. Кровь еще не высохла. Как же нам создавать здесь театр?

Г е н с (открывает люк в полу и кричит тем, кто под землей). Эй, вы там, внизу! Выходите оттуда! Поднимитесь все наверх!

 Из люка начинают появляться люди. Мужчины и женщины, которые долгие недели провели в канализации,

не видя дневного света, завернутые в тряпье, выпачканные нечистотами.

Актеры потрясены, взирают на выбравшихся из канализации как на воскресших из мертвых.

Но постепенно они начинают узнавать среди этих людей исчезнувших актеров,

находят женщин, своих партнеров и по жизни, и по сцене, пропавших в вихре последних трагических событий.

Происходят неожиданные встречи, от которых просто замирает сердце. Вот одна из таких встреч.

С р у л и к.   Лёник? Это ты? О Боже (о женщине, которая дрожит в руках Генса, ибо дневной свет причиняет ей подлинные страдания.) Кто это?

Г е н с (не уверен). Ума?

С р у л и к.   Ума! (Подбегает к ней, обнимает ее.) Наша удивительная актриса. Она играла Нору. Леди Макбет. Поглядите на нее (Целует ее.) Ума. (Но Срулик оставляет ее, и Ума снова попадает в руки Генса.) Хайкин! Что с тобой стряслось? Я искал тебя, пока глаза на лоб не полезли. (Шенсу.) Первая скрипка нашего оркестра! (Генсу.) Где вы их нашли?

Г е н с.   В канализации. В погребах и подвалах. На каторжных работах.

Х а я.   Хайкин! (Бежит к нему.) Ты жив! (Обнимает его.) Где твоя скрипка? Дайте ему скрипку! (Иррационально,  словно так придёт исправление мира.) Дайте ему скрипку! (Иехудит, скрипачка, отдает Хайкину свою скрипку.) Сыграй! Ты должен!

Хайкину с трудом удается взять скрипку, приготовиться к игре. Наконец, он чисто механически извлекает несколько пассажей из скрипичного концерта Чайковского. Опускает смычок.

Вдруг, подняв смычок, Хайкин начинает импровизацию на темы хасидской мелодии «Фрейлехс».

Люди начинают напевать мелодию, которую он играет. И другие музыканты извлекают из футляров свои инструменты, присоединяются к Хайкину. Люди начинают танцевать. Поначалу медленно, неторопливо.

Но и мелодия, и танец набирают темп. Безумие. Люди летают в воздухе. Кульминация. Мелодия обрывается.

Люди падают на землю. Корчатся, плачут от счастья и отчаяния, вспоминая все, что с ними случилось.

Г е н с.   Ты знаешь, что общего у всех этих людей?

С р у л и к.   Все – актеры… Артисты – исполнители…

Г е н с.   У них нет удостоверения, права на работу. Когда будет следующая акция, они первые кандидаты на отправку. Ты возьмешь на себя ответственность? (Распаляется.) «Время делать театр, не время делать театр»…Вы меня удивляете, люди искусства. Ты, когда все закончится, выйдешь с чистой совестью, да еще будешь кичиться: «Хотя начальник полиции Яаков Генс давил на меня, я – в таких условиях, спустя три недели после массовых убийств, – отказался создавать театр!» А?! Взгляни на них. Прямо в глаза. Если ты создашь с ними театр, я смогу добыть для них разрешение на работу. И хлеб. И масло. И картошку. И мыло. Половину пайка на человека.

В с е  (перешептываются, с восторгом).            Половину пайка на человека!

Г е н с.   Да, половину пайка на человека. (Расхаживает перед людьми, словно офицер перед своими подчиненными, ораторствует, не останавливаясь, а шагая взад и вперед.) Но есть и еще один аспект. Моральный. Именно в это ужасное время вы, еврейские актеры, с помощью вашего искусства можете помочь всем нести эту тяжкую ношу. Взгляните вокруг. Наши люди ходят, понурив головы. Потеряли чувство самоуважения. Вы можете поднять их моральный дух. Дать им почувствовать, что они – люди. Что у них есть язык. Собственная культура. Великое наследие. Вперед, Срулик. Бери их на репетицию, а когда они будут готовы – я жажду спектакля.

С р у л и к.    О чем? Что за театр, по-твоему, мы должны создать?

Г е н с.   Я тебя спрашиваю, как руководить гетто? И ты не спрашивай, каким должен быть театр. Сделайте что-нибудь хорошее. Нечто веселое. Культурное. Что позволит людям воспрянуть духом. Я полагаюсь на вас. Вперед, за работу.

Группа актеров уходит вместе со Сруликом, на месте остаются Генс и Вайскоп,

а с другой стороны сцены, там, где библиотека, –  находится Герман Крук.

                                                           К а р т и н а  6

В а й с к о п.   Господин Генс, господин Генс…

Г е н с.   Ты почему не ушел со всеми?

В а й с к о п.   Я не артист.

Г е н с.   Кто ты?

К р у к (диктует машинистке, которую зритель не видит, а слышит только стук пишущей машинки. Когда Крук диктует, Генс и Вайскоп застывают на своих местах). Это Вайскоп. Еще недавно – никому не известный ткач. Кто же мог представить, что война сделает с этим человеком: в течение нескольких недель – король гетто. Человек, за которым стоит последить.

В а й с к о п.   Если вы уделите мне несколько минут, то, возможно, из этой встречи вырастет большое дело.

Г е н с.   Говори.

В а й с к о п.   Вы знаете, сколько первоклассных портных имеется в гетто?

Г е н с.    Портных? Нет…

В а й с к о п.   А сколько швейных машинок есть, вы знаете?

Г е н с.   Нет. А зачем?

В а й с к о п.   Прошу вас. (Достает записную книжечку.) Я провел частное расследование (протягивает записную книжку Генсу.) Вот: портные… портнихи… швейные машинки…

Г е н с.   Список подробный, имена, адреса…

В а й с к о п.   Я ходил из комнаты в комнату.

Г е н с.   Но… для какой надобности?

В а й с к о п.   Позвольте мне ответить вам вопросом. Вы видели составы, что едут с русского фронта в Германию?

Г е н с.   Ну?

В а й с к о п.   Что же они везут в этих составах, вы знаете?

Г е н с.   Что же они везут?

В а й с к о п.   Рваные мундиры.

Г е н с.   Рваные мундиры?

В а й с к о п.   Рваные мундиры германской армии. И почему же они везут это с русского фронта в Германию?

Г е н с.   В починку, что значит «почему»?

В а й с к о п.   Вы улавливаете мысль? Мы здесь сидим, вблизи от фронта, с сотнями портных, портних, швейных машинок… Не абсурд ли?

Г е н с.   Ты предлагаешь, чтобы мы предложили им?...

В а й с к о п.   Они выдадут нам разрешение. Создадим большое предприятие по ремонту мундиров. Вместо того, чтобы гнать целые составы в Германию, жечь уголь, забивать железную дорогу на сотни километров, они привезут все сюда, сэкономят кучу денег. И им выгодно, и очень выгодно – нам.

Г е н с.   Те, кто будут заняты этой работой, станут необходимыми работниками в немецких военных усилиях… Сколько рабочих ты можешь занять?

В а й с к о п.   Можно начать с сотни. Подняться до ста пятидесяти. Я уже и место приглядел.

Г е н с.   Это значит обеспечить жизнь еще ста пятидесяти семей… Приходи завтра утром ко мне в кабинет.

В а й с к о п.   Почему завтра? Жаль каждый уходящий день. Давайте посидим сейчас. Посидим всю ночь, а завтра утром вы представите немцам готовый план, с точными цифрами, как они это любят.

Г е н с.   Ты – парень энергичный! Инициативный. Таких людей я люблю. Как тебя зовут?

В а й с к о п.   Вайскоп.

Г е н с.   Только после вас, господин директор Вайскоп!

Они уходят.

                                                                   К а р т и н а   7

Крук диктует, перебирая документы и письма, стучит пишущая машинка.

К р у к.   Вайскоп. Это имя надо запомнить. Последить за ним. Интересная глава в жизни гетто. Это что?

Деслер входит в библиотеку Крука.

Д е с л е р.   Герман Крук!

К р у к.   Салек Деслер? Что вы ищете в библиотеке?

Д е с л е р (достает письмо, читает). Семнадцатого января тысяча девятьсот сорок второго года… Юденрат приглашает вас в воскресенье, 18 января, на первый спектакль Театра гетто. В программе: драматические сцены, сатирические куплеты, современная музыка, танцы.

К р у к.   Скажи своему начальнику – на кладбище не создают театр.

Д е с л е р.   Я передал вам приглашение. А вы делайте с ним все, что ходите. (Уходит.)

К р у к  (диктует невидимой машинистке). Напишите большими буквами: НА КЛАДБИЩЕ НЕ СОЗДАЮТ ТЕАТР.

На сцену с разных сторон выходят подпольщики.

Они двигаются быстро, исчезая, оставляют на стенах плакаты, на которых написано:

НА КЛАДБИЩЕ НЕ СОЗДАЮТ ТЕАТР.

                                                               К а р т и н а  8

Генс входит в библиотеку Крука, размахивая плакатом, который он сорвал со стены.

Г е н с.   Герман Крук! Я знаю, откуда пошел этот лозунг. Я знаю все, что происходит в гетто. Я знаю все. Зачем ты написал этот лозунг?

К р у к.   Зачем ты послал мне приглашение?

Г е н с.   Приглашение послано всем важным людям гетто. Ты получил приглашение, потому что занимаешь должность руководителя библиотеки.

К р у к.   И ты думал, что я приду на этот вечер, в театр?

Г е н с.   Что ты имеешь против театра?

<< Назад - Далее >>

Вернуться к Выпуску "ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ" >>