ГЛАВНАЯ > ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ > СИОНИЗМ В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИИ

Моше ШАМИР (Израиль)

ОН ШЕЛ ПО ПОЛЯМ

Фрагмент пьесы

(продолжение)

А в р а а м (Рутке). Разве я не говорил тебе, что именно так все и закончится?
Р у т к а (Аврааму). Этого невозможно было избежать. К тому же лучше прояснить все с самого начала.(Зовет Ури.) Ури!

Ури стоит один, в центре сцены.
На заднем плане начинает проявляться траурный портрет. Звучит песня.

У р и. Ты хотела, чтобы мы выяснили все до конца. Хорошо. Все хорошо! И выходит, есть только один человек, который мешает. Нужно поговорить с ним, чтобы он был благоразумен. Ури звать его. Чтобы он понял ситуацию…
А в р а а м. Ох уж это твое упрямство, Рутка, не нужно было вываливать на него все сразу в первый  же день!
Р у т к а. Что от тебя хотели в сельскохозяйственном центре?

Ури продолжает стоять один в центре сцены.

У р и. Пожалуйста, давай выясним все до конца. Папы нет, мамы нет, друзей нет. Вот такой расклад. Я остался один. Так даже лучше, клянусь! Руки, ноги – и я!
А в р а а м. Наконец-то утвердили мою программу. Приступаем к работе. Для начала один кибуц, затем еще…
Р у т к а. Что? Где?
А в р а а м. Новое поселение. На Оленьей горе.
Р у т к а. Замечательно. Я тебя поздравляю.
У р и. Станешь своим парнем – справишься. Не станешь – тебя окунут куда надо с головой. Вот такой расклад…
А в р а а м. Они хотят, чтобы я взялся и за техническое обеспечение.
Р у т к а. Пусть хотят… (С неожиданным гневом.) Ты не пойдешь на это! Ты сказал им, что не согласен, Авраам?! Ты не пойдешь!
У р и. Вот и все дела. Там, за порогом меня ждет целый мир! У меня впереди вся жизнь, мама. Думаешь, нет?
А в р а а м. Я им сказал, что это теперь не так просто. Они должны получить согласие кибуца.
Р у т к а. А как начет моего согласия?
А в р а а м. Мы потом еще поговорим об этом.
Р у т к а. Потом ты не поговоришь со мной, и я не буду говорить с тобой. Ты хочешь уйти? Уходи прямо сейчас! У меня больше нет сил. Раз в жизни я хотела, чтобы у меня  был дом. Свой, личный. С закрытой дверью и толстыми стенами. И человек, который был бы со мной семь дней в неделю, четыре недели в месяц и двенадцать месяцев в году!!
А в р а а м. Но, Рутка, Оленья гора – это же здесь, буквально за углом!
Р у т к а. Здесь – это в этой комнате, и нигде больше.
А в р а а м. Но Рутка…
Р у т к а. Больше ни слова! (Выходит. Авраам за ней.)
У р и. Я справлюсь, мама. Ты не должна обо мне беспокоиться. Найду себе палатку, найду подходящую работу, девушку – не беспокойся. У меня впереди вся жизнь!

Картина одиннадцатая

Кран во дворе хозяйства около палаток молодежи.
Мика стоя моется. Входит Ури с одеялом в руке и с рюкзаком на плече.

У р и (вслед  Мике, которая оставила кран открытым и ушла) Эй, стой-ка!
М и к а (весело, вполоборота к нему). Я не Сойка, я – Иволга.
У р и. Что?!
М и к а. Мое имя Мирьям, для друзей – Мика.
У р и. Очень приятно. А мое имя Ури, и для друзей - тоже Ури.
М и к а. Ты тот самый Ури? Что-то не похоже…
У р и. Послушай, малышка, ты производишь впечатление, но позволь мне сделать тебе замечание, потому что…
М и к а. Потому что?
У р и. У нас в Гат Ха-Амаким не оставляют открытым кран.
М и к а. Нет? А я думала, что да.
У р и. Извини, подруга, но я говорю серьезно.
М и к а. Да? А я думала, что нет.
У р и (невольно смеется вместе с ней). И все-таки, кроме шуток, кран нужно закрыть.
М и к а. Хорошо, закрой.
У р и. Ладно, это не имеет значения. Я могу и сам. (Они чуть ли не падают друг на друга около крана… После короткого замешательства.) Эй, послушай-ка, а что ты вообще здесь делаешь? Я думал, вся ваша молодежь в походе, разве нет?
М и к а. А мне не захотелось никуда идти.
У р и. На прогулку не захотелось выходить? Ты не представляешь, что потеряла. Сколько ты уже в Израиле?
М и к а. Уже больше года. Я приехала с Вили, с той группой молодежи, которую он привез из Тегерана. Но сначала я была в городе, у родственников. Ты ведь сын Вили, верно?
У р и. Говорят…
М и к а. Ты больше похож на маму. Может, только если глазами чуть-чуть на папу.
У р и. Я, как видно, сделан из двух кусочков.
М и к а (смеется). Кто бы мог подумать, что у Вили такой взрослый сын? Жалко, что он уезжает.
У р и. Он уезжает, чтобы привезти еще одну группу. Он любит молодежь.
М и к а. Это верно. Наши ребята, все, кого он привез тогда из Тегерана, просто не смогут жить здесь без Вили. Так привыкли. Уже почти три года с тех пор, как он приехал к нам в лагерь в Иране и начал готовить нас к переезду. По-моему эта работа еще не закончена, он нам еще очень нужен здесь.
У р и. И без него справитесь…
М и к а. Кто знает…

Входит Биберман. Встает напротив Ури, не взглянув на Мику.
У него в руках одеяла, ящик, бумага и карандаш. Разговаривая, зачеркивает что-то.

Б и б е р м а н. Кровать мы тебе устроили, одеяла есть, постель – еще нет, стул – нет, пока что обойдешься ящиком. Светильника нет, стола нет… Ну, все равно ты довольно неплохо устроился.
У р и. У меня возражений нет. Со временем решим все остальные проблемы.
Б и б е р м а н. Когда я в комитете говорю, что с нашим скудным бюджетом невозможно ничего обеспечить, мне говорят… Ты идешь в столовую?
У р и. Нет. Я хочу немного познакомиться с новым окружением.
Б и б е р м а н. Привет, Мика. (Обращается к Ури). Может, сегодня вечерком достану тебе какие-нибудь свечи… (Выходит).
М и к а. Ты уже выбрал себе палатку?
У р и. Еще нет.
М и к а. Ты что, не собираешься здесь оставаться?
У р и. Собираюсь.
М и к а. Тогда тебе стоит выбрать подходящую палатку. Сейчас как раз освободятся палатки. Мы-то уезжаем.
У р и. Да. Слышал. (Усаживается. Вынимает из кармана гармонику). Я приезжаю, а все уезжают. (Извлекает один звук из гармоники).
М и к а. Ты играешь на гармонике?
У р и. Нет. Я ее ем. (Играет короткую мелодию).
М и к а. А я когда-то играла на пианино.
У р и. Да? (Начинает тихо играть, без остановки).
М и к а. Но уже несколько лет не видела пианино. К тому же, работа на кухне портит руки. А ты где будешь работать? Разумеется, на пашне. Так же, как и папа. Уже все знают, как ты хорошо играешь – можешь на секунду прерваться? Где мое полотенце? А вот оно. Ты уже ужинал? Сабры, похоже, не знают, что такое вежливость. Может, перестанешь играть, когда с тобой разговаривают? (Выхватывает у него из рук гармонику).
У р и. Эй, отдай!
М и к а. А если нет?
У р и. Тогда я сам возьму ее.
М и к а. Попробуй. (Бежит и кидает гармонику назад).
У р и. (Поднимает гармонику. Улыбается). Эй, стой-ка!..

Картина двенадцатая

Во дворе.
Кибуцник бесшумно входит, как будто боится помешать.

К и б у ц н и к. Вили уехал. Его первые письма приходили в зеленоватых армейских конвертах. Ури встречал Рутку только за ужином. Мир был пуст и свободен, и бесконечно широк. А в центре всего была только одна Мика. Каждый день Ури удавалось обнаружить новое потайное местечко: в винограднике, во фруктовом саду, среди тропинок рощи. В первом винограднике, как известно, на подъеме холма, есть матерчатый шалаш, по которому карабкаются виноградные лозы. По ночам охранники опасаются туда заходить… Он занят… Во фруктовом саду, как известно, спустя неделю после орошения, земля еще мягкая, прохладная, а сухие листья буквально рассыпаются под телом… В одну из суббот вышла эта парочка на длительную прогулку. С подъема в вади до Оленьей горы – до самого района с источниками…

Картина тринадцатая

Деревья около источника.

У р и (Еще за сценой). Мика! Источник!
М и к а. Кто первый?

Появляются оба, вбегая на сцену. В последний момент Ури опережает Мику, толкает ее в сторону и бросается к источнику.

М и к а. Ури!
Ури освобождает ей место.
У р и. Ой, извини.
М и к а. Я… я умираю от жажды.
У р и. Пожалуйста – весь источник в твоем распоряжении.
М и к а. Но… как же тут пить?
У р и. Как обычно, на четвереньках.
М и к а. К сожалению, еще не привыкла.
У р и. Придется привыкать! Погоди, у меня идея!

Снимает свою шапку, вытряхивает и чистит ее, после чего погружает ее в воду,
наполняет и протягивает Мике.

У р и. А теперь – опля – и не надо ждать!
М и к а. Восхитительно, Ури! Осторожней, не замочись!
У р и. (Пьет). Я уже не в том возрасте.
М и к а. (Закончив пить, возвращает ему шапку). Хватит. Теперь ты.
У р и. Ты что, шутишь? Да я выпью весь источник.

Ури становится на колени и долго пьет без остановки. Мика начинает беспокоиться и теребит его кудри.

М и к а. Ури! Ури!
У р и (Поднимает голову). Дай попить, что с тобой?

Ури тотчас снова припадает к воде. Мика отдаляется, садится на одну из скал.
Ури переводит дыхание. Мика вздыхает.

У р и. Уф, вот это пробежка! (Усаживается рядом с ней). Хочешь съесть что-нибудь?
М и к а. Ничего.
У р и. Совсем-совсем ничего? Ну-ка, посмотрим. (Достает из рюкзака). Сатсума1 хочешь? Забродивший финик, хлеб, сардины? Перочинный ножик? Не хочешь перочинный ножик? Вчерашняя газета? Вкусная. Нет? Халва?
М и к а (С отвращением). Ой, не напоминай.
У р и. О чем не напоминать, о халве?
М и к а. Прекрати, Ури.
У р и. А, халва, говоришь. Что ты имеешь против халвы? Халва как раз…
М и к а. Фу, противно! На корабле, всю дорогу, пять раз в день нас кормили халвой. Видно, у них ничего другого не было. Иранская халва, такая коричневая, как… О, я не могу на нее даже смотреть.
У р и. Что тут скажешь, Мика? Ты не знаешь, как это вкусно. Ты и понятия не имеешь, насколько она хороша.
М и к а. Дай мне что-нибудь по-настоящему хорошее, и тогда увидишь!
У р и. Для этого тебе придется повернуться.
М и к а. Что?
У р и. Повернуться назад.

Мика поворачивается, и Ури целует ее.

М и к а. Это ты называешь хорошо? Иди сюда, я покажу тебе…

Целует Ури долгим страстным поцелуем.

У р и. Эй, да ты кое-что умеешь!
М и к а. Да. (Задумчиво.) Сегодня у нашей молодежной группы учеба, а я и забыла. Это первый раз, когда я пропускаю учебный день. Первый раз, когда я забыла, что принадлежу к молодым репатриантам. Забыла, что в мире есть кибуц, что есть мир вообще… (Смотрит на Ури, который быстро ест.) Ури…
У р и (С полным ртом). Ммм?..
М и к а. Что… (Замолкает.) Кстати, что там с твоей палаткой?
У р и. В порядке.
М и к а. Что в порядке?
У р и. Все будет в порядке.
М и к а. Ха-ха, все будет в порядке.
У р и. Должно быть в порядке. Биберман сказал, что будет в порядке.
М и к а. Биберман – самый странный человек в кибуце.
У р и. У меня к нему претензий нет. Зато есть претензии к координаторам – меня до сих пор не поставили на трактор. Разве это не безобразие? Сколько можно терпеть эту работу на сборе винограда? Первый день – это романтично, второй – все поют, третий – бездельничают… а что потом?
М и к а. Работа меня не очень-то и волнует. А вот комната! Это такое удовольствие, когда есть отдельная комната. Ты можешь делать там все, что тебе вздумается… Я бы повесила картинки. Не много, но большие и красивые.
У р и. Песах говорит: в этом сезоне получишь трактор, а пока что будешь помогать по сбору винограда. Но пахари уже вовсю требуют меня, сами пахари…
М и к а. И еще шкаф с гардинами. Не с дверьми, а именно с гардинами. Это намного симпатичнее. И вазочка с цветами…
У р и. Но я же хорошо знаю Песаха – пока не закончится сбор винограда, мне нечего и мечтать о тракторе. У него плюс ко всему тоже есть «общественные» проблемы…
М и к а. И покрывало на кровать, с вышивкой. Из самой простой мешковины можно сделать очень милые вещицы…
У р и. Я смотрю, тебе не очень-то это интересно!
М и к а. Что?
У р и. Трактор.
М и к а. Я думала, мы говорим про комнату.
У р и. Что, тебе нужна комната? Весь мир – твой. Посмотри – кто тебе мешает?
М и к а. Иди сюда, дурачок. У меня совсем нет сил (Кладет голову ему на колени). Сколько мы сегодня прошли?
У р и. Не много. Может, километров двадцать.
М и к а. От Мухрака2 было очень мило. Гат Ха-Амаким такой симпатичный сверху. (Ури усмехается). Чего ты улыбаешься?
У р и. Я вдруг подумал, что ты тоже очень симпатичная… сверху.
М и к а. Откуда?
У р и. Да, вообще со всех сторон.
М и к а. Так-то лучше.
У р и. Ты чем-то расстроена?
М и к а. Да так. Вспомнила разговор с подругой. Вчера. Нет, позавчера…
У р и. Нашла, что вспомнить!
М и к а. Ты же даже не знаешь, что там было.
У р и. И не обязан знать. Ну что, уже решено, когда вы едете? Я слышал, что вы переезжаете куда-то в Иорданскую долину.
М и к а. Они.
У р и. Что значит «они»?
М и к а. Они, моя молодежная группа, они переезжают в Иорданскую долину.
У р и. А ты?
М и к а. Я ушла от них. Вчера сообщила им, - нет, позавчера, - что я не еду с ними.
У р и. А что ты будешь делать? (Смотрит на Мику). Погоди, если ты не едешь, значит, ты остаешься!? Как просто… В Гат Ха-Амаким. Ну и дурак же я! Скажи мне это еще раз!
М и к а. Я остаюсь.
У р и. И что будет, когда останешься?
М и к а. Посмотрим.
У р и. Не говори «посмотрим».
М и к а. Посмотрим.
У р и. Поцелуй?
М и к а. Посмотрим.
У р и (поднимает ее и усаживает перед собой). Всю прогулку я пытаюсь подобраться к тебе, хожу вокруг да около. Но никак не осмеливаюсь сказать. И вот, в последний момент, когда ты сама говоришь это – я никак не врублюсь. (Целует ее.) Скажи что-нибудь.
М и к а. Посмотрим.
У р и. Кончай с этим «посмотрим»!
М и к а (поднимает с земли щепку).Подвинься-ка.
У р и. Что случилось?
М и к а. Я хочу написать.
У р и. Что ты хочешь написать?
М и к а. Посмотрим.
У р и. Кто…
М и к а (тихо и медленно). Я хочу написать на земле «Ури Кахана». А рядышком – «Вили Кахана», а еще – «Мика Кахана», «Мирьям Кахана». А внизу – «Гат Ха-Амаким», а еще ниже – «Изреэльская долина», а рядом, внизу, в конце…

____________________________________

Примечания:

<< Назад - Далее >>

Вернуться к Выпуску "ДИАЛОГ-ИЗБРАННОЕ" >>