Главная > Архив выпусков > Выпуск 1 (1996/5757) > Архивы, воспоминания

Светлана ШТЕЙНГРУД-АКСЕНОВА

ПРАВДА И НИЧЕГО, КРОМЕ ПРАВДЫ

Предисловие переводчика

Документальная книга, отрывок из которой предстоит прочесть читателям альманаха, уникальна. Прежде всего уникален сам непридуманный сюжет: шестьдесят четыре узника 9-го форта, Каунасского лагеря уничтожения, бежа­ли 25 декабря 1943 года. Об этом побеге, вокруг и около, написана во всем мире бездна статей, исследований. В них - масса неточностей, противоречий, искажений. И только в одном все авторы сходятся: другого такого побега в истории второй мировой войны не было! Да, бежали - из гетто, поездов, ма-,ншн, по дороге на расстрел, на работу и с работы. Но массовый побег из казе­мата с бетонными стенами двухметровой толщины, обнесенного к тому же бе­здонным забором высотой в шесть метров, с колючей проволокой наверху, с отборной охраной из офицеров гестапо и полицаев - такой побег был только один! Организовал его двадцатилетний Алекс (Алтер) Файтельсон.

Спустя годы он написал книгу. Не только об этом побеге - об истории Каунасского гетто, об уничтоженных и выживших, о сломленных и героически сопротивлявшихся. Каждый рассказ, каждый факт в этой книге подтвержден выпиской из архивов, дневников фашистов, копиями документов. Файтельсон годами вел переписку с музеями, людьми, работал в архивах, переворошил гору материалов - на русском, литовском, немецком языках. Советские архи­вы были, как известно, «под колпаком КГБ». Чего стоило автору добиться до­пуска в них - об этом можно написать отдельную статью. Ведь Алекс Фай­тельсон не историк. Уже после войны он закончил экономический факультет Вильнюсского университета, одновременно работая заместителем директора завода, затем - экономистом в министерстве легкой промышленности. При­ехав в Израиль в 1971 году, Алекс Файтельсон, вплоть до ухода на пенсию, был ревизором банка. Работал он всюду увлеченно и сверхдобросовестно, и все же главным делом жизни оставалась книга!

Невероятный факт: двадцатилетний юноша, попавший в форт смерти, за­ботится не только и не столько о спасении собственной жизни, сколько о том, чтобы уцелело как можно больше свидетелей чудовищных преступлений фа­шистов. Он и себя ощущает прежде всего свидетелем обвинения. И уже там, в немыслимых, нечеловеческих обстоятельствах, думает о том, как при побеге прихватить с собой неопровержимые документальные свидетельства. Посколь­ку в форте смерти, руками самих жертв, фашисты занимаются уничтожением после уничтожения: день и ночь горят костры, сжигаются трупы убитых, заме­таются следы братских могил...

И уже тогда пророчески предчувствует молодой узник, что настанет вре­мя мира и время суда, а потом, позднее, - время отрицания, точнее, попытки отрицания Катастрофы европейского еврейства, и уж конечно, отрицания ев­рейского сопротивления. Циничное отрицание это может быть прямым, как у некоторых западных историков, или лживо-лицемерным, как это было долгие годы в бывшем Советском Союзе. Именно поэтому Алекс считал, что недоста­точно воспоминаний - его и уцелевших участников побега. И годы напролет собирал документальные факты. Только так можно было разоблачить ложь и фальшь советских статей, книг, фильмов о побеге из 9-го форта. Он содрогал­ся, читая строки типа: «Выполняя указание партии, узники бежали из 9-го форта». Сочинялись легенды, появились десятки «руководителей» побега. Был даже художественный фильм - «Шаги в ночи». В этой развесистой клюкве от правды осталось только имя героя - Алекс. Но тот, киношный Алекс - де­сантник, организующий побег военнопленных, а евреи оказываются трусами...

Три года назад, когда работа над книгой наконец подошла к концу, Алекс Файтельсон поехал (впервые после своего отъезда в Израиль) в Литву, чтобы издать ее прежде всего там. В память об уничтоженных литовских евреях... Книга написана на идиш. После ее выхода в свет Алекс получил колоссальное количество писем из многих стран мира, от самых разных людей, начиная с профессоров истории и кончая теми немногими, оставшимися, как и он, в живых. Затем эту книгу перевели на иврит и издали в Израиле. Издали ее и на английском в Америке. В Швейцарии, Германии и Австрии собрали средства, чтобы издать ее на немецком. Я надеюсь, что это уникальное свидетельство беды, мужества и надежды, фрагмент которого мы предлагаем читателям аль­манаха, увидит свет и в России, на русском языке.

Единственная вещь заботила автора книги: «Правда, и ничего, кроме правды». Это документальная проза, автор ее - не профессиональный писа­тель. И тем не менее у книги есть свой стиль, свой язык и своеобразная худо­жественность. У книги - характер ее автора и героя, за внешней сдержан­ностью, даже суровостью, строгой лаконичностью - глубина чувств и пережи­ваний. Воспоминания о прошлом так сильны и свежи, что ни автор, ни чита­тель даже не замечают, как сжимается время, суживается пространство и давно минувший день становится сегодняшним. Мы словно погружаемся в колодец времени и читаем не воспоминания, а дневник, даже репортаж с места собы­тия. События, отдаленного более чем на полвека.

Этому ощущению способствуют особая наблюдательность и уникальная память Алекса Файтельсона, подмечающего и запоминающего сотни деталей, фактов, фамилий, названий улиц. У него нет безымянных героев и неизвест­ных улиц, да и как иначе, ведь он рассказывает об ушедших и от лица ушед­ших, но не бесследно исчезнувших, раз остался свидетель. Тем более, такой трепетный свидетель! Многие имена, детали, факты в этом отрывке я вынужде­на была, из-за экономии места, сократить, за что приношу извинения автору.

Документальное повествование книги перемежается наивно-прелестными стихами, написанными на идиш в гетто совсем юной поэтессой Симой Яшун-ски-Файтельсон, женой Алекса. Ее стихи (к сожалению, в этот отрывок вошло только одно) - словно эмоциональное эхо, долетевшее до наших дней и сви­детельствующее: даже на пепелище трагедии может вырасти такой необходи­мо-привычный и такой диковинный цветок нежности...

 Тель-Авив, 1996 г.

Назад >