3

Сима и Сёма ладили в общем неплохо. Одна беда - это было давно. Сегодня, на чужой территории, все пошло кувырком. Сима не пожелала делить тяготы семейной жизни с Сёмой, а нашла себе садовника-подрядчи­ка, несмотря на восемь лет совместной жизни и грудного ребенка.

Ребенку специалист-садовник обещал дать высшее образование, а Симу - обеспечить по гроб жизни свежими цветами и, возможно, поми­дорами.

А вот именно жениться на Симе специалист не обещал, то есть обещал, но когда-нибудь потом. Поэтому она оставила и его, чтобы вернуться к Сёме (на новом месте статус замужней дамы ценился не меньше денег, ведь незамуж­них здешние мужчины хватают за все места без предупреждения).

Сёма ничего не простил, но временно затаился, а Сима прикинула, что поживем, мол, а там увидим...

Еще до Симиного ухода и возвращения они решили купить квартиру - в надежде таким образом укрепить расшатавшийся брак, но напоролись на жулика. Хорошо еще, что потери выразились в тысячах, а не в десятках тысяч и ссуд брать не пришлось, но ушли почти все деньги, вырученные от продажи недвижимого и другого имущества на предыдущей родине.

В то время когда Сима еще не вернулась, Сёма попытался устроить свою дальнейшую личную жизнь, в связи с чем обратился в популярную службу знакомств. Но процветающая с виду фирма разорилась в одночасье (или с самого начала идея запланированной любви была обречена на провал), и роскошный офис на центральной улице долго стоял закрытым, а затем там обосновалась какая-то нотариальная контора - было бы что оформлять.

И с работой не заладилось, несмотря на оба высших образования. Нужно было заканчивать какие-то курсы, рассылать автобиографии и вообще суе­титься. Они же упустили время, пока разбирались со своими семейными неурядицами. И пошло мытье полов, бензоколонки, мрачные душные мас­терские - и это за копейки, честное слово.

Кроме всего нехорошего, Сёма влюбился. Это случилось тогда, когда он пытался наладить свое будущее и настоящее посредством службы знакомств. Предметом страсти оказалась барышня-распорядительница из вышеназван­ной конторы, настолько вежливая и внимательная (от чего Сёма давно от­вык), что деловую предупредительность с ее стороны он принял за нечто личное. Состоялась даже встреча под луной с продолжением в Сёмином, тогда холостяцком, жилище. И хотя он прогусарил полумесячный доход и в ночи не оплошал, барышня пропала безадресно и бестелефонно вместе с этой самой службой.

О потраченных деньгах Сёма не жалел, но столь резко оборвавшаяся лю­бовь не давала ему покоя. Он не верил, что все кончилось, оглядывался на улицах... Сердце екало при каждой очередной ошибке, но надежды на встре­чу Сёма не терял.

Дома он раздражался по пустякам, да и непустяков хватало. Сима тоже не упускала возможности затеять скандал - обстановка была еще та...

В редкие минуты семейного мира они пытались поговорить и во всем разобраться. Все беды сводились к стране проживания.

На очередной семейной сходке было решено эмигрировать и попытать­ся начать все заново. В данном направлении и прилагались с тех пор их индивидуальные и совместные усилия.

4

Не без щемящего сердце ощущения вошла Мариша в свой бывший офис.

Интерьер почти не изменился - та же приемная, только вместо свадеб­ных фотографий обретших (или якобы обретших) семейное счастье Мари-шиных подопечных повсюду висели репродукции невнятных картин и ко­пии с различных дипломов и удостоверений. Нетронутой оказалась карта на стене с самыми престижными городами мира, отмеченными цветными флажками. И сейчас, как при Марише, здесь торговали надеждой.

Она присела на полумягкий диван и оглядела ожидающих приема людей.

Клюнули сразу двое: сероглазый шатен лет тридцати, одетый в хороший   , светлый костюм, да еще один примерно того же возраста, полноватый, в очках, который был явно при ненатуральной блондинке с нахальным маки­яжем и умудрялся одним глазом смотреть на нее, а другим - на Маришу.

Шатена Мариша где-то видела, но где и когда - вспомнить не сумела, а вот второго узнала моментально. Она встала и спокойно вышла на улицу: встреча с бывшими клиентами в ее планы не входила.

Первым очнулся Сёма. Объявив жене, что ему необходимо купить сига­реты, он выскочил вслед за Маришей.

Колян, признаться, опешил. Он не очень-то верил в судьбу, но верил в случай, а эта красотка не впервые появилась на его пути. Ее фотография занимала почетное место в коллекции, собранной во времена «целитель-ства и диагностики», а еще он встречался с Маришей, играя роль идеально­го спутника жизни. Тогда Колян почти увлекся, и только высочайшая идея спасла его в последний момент.

Кстати о случае: напротив на диване устроилась парочка, которой Колян в свое время удачно продал три страницы отпечатанного текста за непол­ный десяток тысяч долларов.

Он мысленно сплюнул три раза и, выразив шепотом самому себе благо­дарность за идеальное умение перевоплощаться, направился к выходу. Там он столкнулся с Сёмой и пропустил его вперед, хриплым голосом сказав:

«Пардон».

Сима же, витая в облаках австралийского неба, даже не обратила внима­ния на возникшее в комнате минутное оживление.

После некоторых размышлений Сима и Сёма решили податься в Австра­лию. «Послушайте новости, - говорил Сёма, - обо всем передают, а об Австралии - ни звука. Значит, туда и нужно ехать».

Примерно так же рассуждала и Сима: «В США бандитизм и напряжен­ный жизненный ритм; в Канаде холодно; в Германию не поеду из принци­па; Новая Зеландия - это уже чересчур: о ней вообще никто ничего не знает; а в Австралии - скука и кенгуру. Если самой выбирать себе пробле­мы, я предпочитаю скуку и кенгуру».

Симин же и Сёмин грудной ребенок правом голоса еще не обладал, но влиял положительно на общий возрастной ценз, установленный австралий­скими законами для иммигрантских семей.

Колян же выбрал Канаду. Туда было легче пробиться, чем в другие хлеб­ные места. Там был климат, позволяющий носить костюмы... Еще он хотел говорить по-французски и даже начал изучать язык по самоучителю, а кое-где в Канаде говорили именно по-французски.

Почти сразу он увидел Маришу. Она разговаривала с Сёмой, и Колян Решил переждать. Говорил, собственно, Сёма, а Мариша что-то отвечала лениво и незаинтересованно. Сёма посмотрел на часы, написал что-то на каком-то обрывке, отдал его Марише и отошел. «Если вдруг когда-ни­будь...» - расслышал Колян его бормотание и пошел за Маришей.

- Пардон, - сказал Колян, тронув Маришу за рукав. - Еще недавно я носил бородку и очки, а теперь побрился и подлечил зрение. Мы встрети­лись с вами единожды, а затем я уехал в срочную командировку на юг. Меня зовут...

«Тогда его звали иначе, - подумала Мариша, но решила не вдаваться. - А вдруг это шанс?»

У них заладилось. Вскоре Колян знал о Марише все, что ей было нужно, и она о нем знала все, что ей было нужно. Колян ей очень сочувствовал. «Быва­ют же такие подонки», - говорил он о Маришином компаньоне.

Колян совершил поступок: он оплатил Маришины долги и занялся офор­млением их совместного отъезда.

Против Канады Мариша не возражала, не нравилось ей только, что на счету у Коляна денег оставался минимум. Поэтому она опять втихую нача­ла выходить на охоту.

За несколько дней до отъезда Мариша позвонила Сёме, и этот счастлив­чик, втайне от жены, спрятал ее в приличной гостинице, которую сам же и оплатил.

До последнего момента Колян искал Маришу. Хотел даже обратиться в полицию, но побоялся. Так и улетел без Мариши и почти без денег.

Через несколько дней улетал и Сёма - он рыдал.

С Сёмой, разумеется, улетели Сима и грудной ребенок, решительно на­строенный на получение в Австралии высшего образования.

А у Мариши наконец человек случился - некий садовник-подрядчик, который вскоре женился на ней, и, должно быть, мало ему не показалось.

Колян, по слухам, погорел в Квебеке на чем-то серьезном из-за плохого знания языка и живет теперь в тюрьме, где познакомился с бывшим Мариши-ным компаньоном. У Коляна началась ностальгия, в связи с чем он попросил местного художника наколоть ему на лопатке японского дракона.

Сима в Сиднее, что называется, сделала карьеру и работает директором филиала солидной американской фирмы. Она окончательно ушла от Сёмы и наняла десяток репетиторов своему уже негрудному ребенку.

Сёма в том же Сиднее работает начальником смены на крупном заводе. Раз в два года он берет двухмесячный отпуск и ездит по городам и странам в надежде отыскать родственную душу. Пару раз его уже надували, то есть обманывали, но не так сильно.

Кстати, бывший знакомый Коляна, профессиональный клошар, долго еще работал ночным сторожем на стройке. Он совсем бросил пить тоник, а на сэкономленные деньги заполнил как-то карточку государственной лотереи. Разыгрывались семь миллионов долларов. Половину из них он и выиграл, а вторую половину выиграла школьная подруга Мариши, которая (после того как родила тройню) заполняла карточки лотереи еженедельно.

Маришина подруга купила виллу на берегу моря, и клошар тоже купил виллу. Теперь он уже не стирает свои лохмотья, а раз в три дня покупает новые.

Виллу у него арендует миллионер из Новой Зеландии, о котором извест­но, что раньше он жил здесь, затем уехал, разбогател и опять вернулся, еще

говорят, что у него две жены.

Клошар теперь ходит мыться в сауну при кантри-клубе, а пьет исключи­тельно виски с содовой, но содовую доливает в стакан символически.

Иногда он навещает мужа Маришиной подруги, с которым познакомил­ся и подружился при торжественном получении выигрыша.

Они сидят на веранде, выпивают, смотрят на море и говорят о том, что неплохо было бы куда-нибудь уехать, тем более деньги есть.

1998 г

<< назад

<< Назад к содержанию