Главная > Архив выпусков > Выпуск 3-4 (Том 1) (2001/02-5761/62) > Проза

Елена АКСЕЛЬРОД

Я НЕ УМЕЮ ОТМОЛИТЬ ВИНУ

Стихи. Вместо послесловия.

Памяти мамы

Как же судьба меня покарала!

Господи Боже! Господи Боже!

Мама в поселке пустом умирала

На полосатом продавленном ложе.

В доме чужом, где глядели с обоев

Молча картинки переводные,

Брошена мной, расставаясь с собою,

Мама моя погибала впервые.

Я пробегаю мимо балкона,

Где ее дух одинокий витает.

Что же так тихо: ни зова, ни стона...

Только ольшаник каддиш* читает.

2

Я не умею отмолить вину.

Видать, и вправду, от незнанья Бога

Жалела скупо, утешала строго,

И верила, что так тебя верну.

Теперь сама на том же рубеже,

Былому скопидомству цену знаю.

Мне Бог не в помощь. Без тебя одна я.

И лишь вина моя настороже.

Где прячется Учитель иль Пророк?

Я школьница. Пусть Он меня научит,

Хоть заворачивает жизнь все круче,

Покуда не пускаться наутек.

А вас, быть может, разделить печаль

Научит Он. Зачем иначе вера?

И если ваше знание - химера,

Мне знающего, как невежду, жаль.

Но все ж прошу молитву вознести,

Чтоб Всемогущий дал вам состраданье.

Дал состраданье и отвел страданье,

Дал после проводов покой найти.

3

Даже песен твоих я забыла начала

И забыла концы - лишь обрывки звучат.

Смолкнув, слово родное ты мне завещала.

Мне об этом твердил пробудившийся взгляд.

Я, транжиря при жизни твоей, после смерти

Без подсказки едва ли словцо воскрешу.

Семью семь сургучей на заветном конверте

Вскрыть не в силах сама, а кого попрошу?

Слово предков моих иссыхает, забито

Мощной осыпью речи, звучащей вокруг.

Только душу щемит тот напев позабытый,

Тот возлюбленный твой, тот задушенный звук

4

Мне все равно, где жизнь дожить-

Под этой твердью

Мне над любимыми кружить,

И горевать, и ворожить,

Или со смертью

Мне повстречаться на земле,

Где все сначала, -

Я вижу, как душа в золе

Затрепетала,

И вырвалась, и унеслась,

И где, не знаю,

Виной измучась, обнялась,

С тобой, родная.

* * *

Вместе и врозь, кто был дорог, исчезли.

Не уступив ничего,

Мама, согнувшись в рассохшемся кресле,

Пишет всю жизнь - для кого?

Осиротевшей памяти муки.

Песня еще не допета.

Кто же поймет эти скорбные звуки -

Голос местечка и гетто?

Жил мой отец, неразлучен с мольбертом.

Не уступив ничего,

Не рассуждал о пути своем смертном,

Только писал - для кого?

В гетто бессрочном пылятся картины:

Не на стене, а в застенке.

Гаснут на полках, в удушье квартиры

Линии, краски, оттенки.

Только для сына прошу я другого.

Не уступив ничего,

Пусть он не знает вопроса такого:

Жить и писать - для кого?

ПЛАЧ ПО НЕПРОЧИТАННЫМ КНИГАМ

Книгам твоим покойно
в ящиках на антресоли.

Тихо чахнут страницы в этой мирной неволе.

 Девочка обруч катит
в книге, под потолком.

Гетто. Мальчик склонился
над горестным дневником.

В своей мастерской последней
художник с потухшим взором,

Осколками желтых звезд город чадящий вспорот..

Куда они подевались - те, кто тебя читали?

Ослеплены? Погублены?

Где же, в каком подвале -

Может быть, в пыльной завали
сонных библиотек -

Еле дыша, истлевает книг позабытых век?

Обруч сверкнет - укатится, испепелится дневник

Вместе с немыми страницами
твоих нечитаных книг.

*  *  *

Была мне радость только в слове.

Всё внове. Но зачем я тут,

Когда два камня в Вострякове

Тоскуют обо мне и ждут.

В удушливых объятьях ветра-

Без голоса и без лица-

Ищу лишь два квадратных метра,

Где тень отца,

Где мамы тень над рыжей глиной

Меж свалкой и березняком,

Где головы моей повинной

Не преклонить под сквозняком

Назад >