Главная > Архив выпусков > Выпуск 2 (1997/98-5758) > Поэзия
II. ДА ИСПОЛНЯТСЯ СРОКИ
Еврейская поэзия в русских переводах
Хаим-Нахман БЯЛИК (1873-1934)
(Продолжение)
...И будет,
Когда продлятся дни, от века те же,
Все на одно лицо, вчера как завтра,
Дни, просто дни без имени и цвета,
С немногими отрадами, но многой
Заботою; тогда охватит Скука
И человека, и зверей. И выйдет
В час сумерек на взморье погулять
Усталый человек - увидеть море,
И море не ушло; и он зевнет.
И выйдет к Иордану, и увидит -
Река течет, и вспять не обратилась;
И он зевнет. И в высь подымет взоры
На семь Плеяд и пояс Ориона:
Они все там же, там же... и зевнет.
И человек, и зверь изсохнут оба
В гнетущей Скуке, тяжко и несносно
Им станет бремя жизни их, и Скука
Ощиплет их до плеши, обрывая
И кудри человека, и седые Усы кота.
Тогда взойдет Тоска.
Взойдет сама собой, как всходит плесень
В гнилом дупле. Наполнить дыры, щели,
Все, все, подобно нечисти в лохмотьях.
И человек вернется на закате
К себе в шатер на ужин, и присядет,
И обмакнет обглоданную сельдь
И корку хлеба в уксус - и охватит
Его Тоска. И снимет свой чулок,
Пролипший потом, на ночь - и охватит
Его Тоска. И отхлебнет от мутной
И тепловатой жижи - и охватит
Его Тоска. И человек и зверь
Уснут в своей Тоске, и будет, сонный,
Стонать и ныть, тоскуя, человек,
И будет выть, царапая по крыше,
Блудливый кот.
Тогда настанет Голод.
Великий, дивный Голод - мир о нем
Еще не слышал: Голод не о хлебе
И зрелищах, но Голод - о Мессии!
И поутру, едва сверкнуло солнце,
Во мгле шатра с постели человек
Подымется, замученный тревогой,
Пресыщенный тоскою сновидений,
С пустой душой; еще его ресницы
Опутаны недоброй паутиной
Недобрых снов, еще разбито тело
От страхов этой ночи, и в мозгу
Сверлит еще и вой кота, и скрежет
Его когтей; и бросится к окну,
Чтоб протереть стекло, или к порогу -
И, заслоня ладонью воспаленный,
Алкающий спасенья, мутный взор,
Уставится на тесную тропинку,
Что за плетнем, или на кучу сору
Перед лачугой нищенской - и будет
Искать, искать Мессию! - И проснется,
Полунага под сползшим одеялом,
Растрепанна, с одряблым, вялым телом
И вялою душой, его жена;
И, не давая жадному дитяти
Изсохшего сосца, насторожится,
Внимая вдаль: не близится ль Мессия?
Не слышно ли храпение вдали
Его ослицы белой? - И подымет
Из колыбели голову ребенок,
И выглянет мышонок из норы:
Не близится ль Мессия, не бренчат ли
Бубенчики ослицы? - И служанка,
У очага поленья раздувая,
Вдруг высунет испачканное сажей
Свое лицо: не близится ль Мессия,
Не слышно ли могучаго раската Его трубы...
1908, Перевод В.ЖАБОТИНСКОГО
И сказал Амассия Амосу:
Провидец, беги!..
Амос, VII, 12
Бежать? О, нет! Привык у стада
Я к важной поступи вола:
Мой шаг тяжел, и речь без склада
И, как секира, тяжела.
Мой пыл угас, и в сердце холод,
Но не на мне за то позор:
Не встретил наковальни молот,
И в гниль обрушился топор...
Что ж, покорюсь Судьбе решенной,
Свяжу мой скарб, стяну кушак
И прочь пойду, цены поденной
Не заработавший батрак.
И будут рощи мне подруги,
И будут долы мой приют,
А вас - а вас лихие вьюги,
Как сгнивший мусор, разметут...
1910, Перевод В.ЖАБОТИНСКОГО
ГДЕ ТЫ?
Из мест, где скрыта ты, о жизни свет единый,
Моей тоски Шехина,
Приди, приди, как сон необычайный,
В приют мой тайный;
Пока еще и мне есть избавленье,
Предстань и дай целенье,
Верни мне юность, ряд утраченных видений,
Мой бред весенний!
Мой пламень погаси блаженным поцелуем!
Твоими персями волнуем,
Пусть я, как мотылек, погасну, в час закатный,
На чаше ароматной!
Но где ты?
Еще не знал я, кто ты, что ты, где ты, -
Мечта тебе несла обеты;
Во мгле, как красный угль, в час бденья, на постели,
Сны о тебе горели;
В ночи рыдая, я - кусал подушку; тело
В предчувствии тебя - немело;
И целый день, - меж буквами, в Гемаре,
В прозрачном облачке и солнечном пожаре,
В чистейшей из молитв и в чистоте мечтаний,
В восторге дум, в величии страданий,
Моя душа во всем всегда, как идеала,
Тебя, тебя, тебя одной искала.
1904, Перевод В. БРЮСОВА
Далее >
Назад >
