Главная > Архив выпусков > Выпуск 5-6 (1) > Поэзия

СТРАНИЦЫ АНТОЛОГИИ

 Поэтическая подборка Кирилла КОВАЛЬДЖИ

Юрий ЛЕВИТАНСКИЙ, 1922-1996

МОЕ ПОКОЛЕНИЕ

И убивали, и ранили           

                       пули, что были в нас посланы. 

Были мы в юности ранними,                 

                                 стали от этого поздними. 

Вот и живу теперь - поздний.            

                     Лист раскрывается - поздний. 

Свет разгорается - поздний.               

                            Снег осыпается - поздний. 

Снег меня будит ночами.                

                             Войны мне снятся ночами. 

Как я их скину со счета?                  

                               Две у меня за плечами. 

Были ранения ранние.                  

                              Было призвание раннее. 

Трудно давалось прозрение.             

                      Поздно приходит признание. 

Я все нежней и осознанней                   

                                 это люблю поколение. 

Жесткое это каление.                  

                                Светлое это горение. 

Сколько по свету кружили!            

                     Вплоть до победы - служили. 

После победы - служили.              

                            Лучших  стихов не сложили. 

Вот и живу теперь - поздний.            

                     Лист раскрывается - поздний.

Свет разгорается - поздний.              

                           Снег осыпается поздний.

Лист мой по ветру не вьется -

                                крепкий, уже не сорвется.

Свет мой спокойный струится -

                 ветра уже не боится.

Снег мой растет, нарастает -

                 поздний, уже не растает.

* * *

Ну, что с того, что я там был.

Я был давно. Я все забыл.

Не помню дней. Не помню дат.

Ни  тех форсированных рек.

(Я неопознанный солдат.

Я рядовой. Я имярек.

Я меткой пули недолет.

Я лед кровавый в январе.

Я прочно впаян в этот лед -

я в нем, как мушка в янтаре.)

Но что с того, что я там был.

Я все избыл. Я все забыл.

Не помню дат. Не помню дней.

Названий вспомнить не могу.

(Я топот загнанных коней.

Я хриплый окрик на бегу.

Я миг непрожитого дня.

Я бой на дальнем рубеже.

Я пламя Вечного огня

и пламя гильзы в блиндаже.)

Но что с того, что я там был,

в том грозном быть или не быть,

Я это все почти забыл.

Я это все хочу забыть.

Я не участвую в войне -

она участвует во мне.   

И отблеск Вечного огня   

дрожит на скулах у меня.

(Уже меня не исключить

из этих лет, из той войны.

Уже меня не излечить

от той зимы, от тех снегов.

И с той землей, и с той зимой

уже меня не разлучить,

до тех снегов, где вам уже

моих следов не различить.)

Но что с того, что я там был!

Всеволод БАГРИЦКИЙ, 1922-1942

* * *

Мне противно жить не раздеваясь,

На гнилой соломе спать.

И, замерзшим нищим подавая,

Надоевший голод забывать.

Коченея, прятаться от ветра,

Вспоминать погибших имена,

Из дому не получать ответа,

Барахло на черный хлеб менять.

Дважды  в день считать себя умершим,

Путать планы, числа и пути,

Ликовать, что жил на свете меньше

Двадцати...                         1941 

ОДЕССА, ГОРОД МОЙ!

Я помню,

Мы вставали на рассвете.

Холодный  ветер

Был солоноват и горек.

Как на ладони,

Ясное лежало море,

Шаландами начало дня отметив.

А под большими черными камнями,

Под мягкой маслянистою травой

Бычки крутили львиной головой

И шевелили узкими хвостами.

Был пароход приклеен к горизонту,

Сверкало солнце, млея и рябя.

Пустынных  берегов был неразборчив контур.

Одесса, город мой, мы не сдадим тебя!

Пусть рушатся дома в огне пожарищ,

Пусть смерть бредет по улицам твоим,

Пусть жжет глаза горячий черный дым,

Пусть пахнет хлеб теплом пороховым, -

Одесса, город мой,

Мой спутник и товарищ,

Одесса, город мой,

Тебя мы не сдадим!                                 Москва, 1941 г. 

Семен ГУДЗЕНКО, 1922-1953

МОЕ ПОКОЛЕНИЕ   (отрывок)

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.

Мы пред нашим комбатом, как пред Господом Богом, чисты.   

На живых порыжели от крови и глины шинели,

На могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Расцвели и опали... Проходит четвертая осень. 

Наши матери плачут, и ровесницы молча  грустят. 

Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,

Нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

У погодков моих нет ни жен, ни стихов, ни покоя -

Только сила и юность. А когда возвратимся с войны,

Все долюбим  сполна и напишем,  ровесник, такое, 

Что отцами-солдатами будут гордиться сыны.

Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется?

Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?

Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется, -

У погодков моих ни  стихов, ни покоя, ни жен.                    1945

* * *

Это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,   

подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.   

...Нас не нужно жалеть: ведь и мы никого б не жалели.   

Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

* * *

Мы не от старости умрем, -

от старых ран умрем.

Так разливай по кружкам ром,

трофейный рыжий  ром.

В нем горечь, хмель и аромат

заморской стороны.

Его принес сюда солдат,

вернувшийся с войны.

Он  видел столько городов!

Старинных  городов.

Он  рассказать о них готов.

И  даже спеть готов.

Так почему же он молчит?

Четвертый час молчит.

То пальцем по столу стучит,

то сапогом стучит.

А у него желанье есть.

Оно  понятно вам?

Он  хочет знать, что было здесь,

когда мы были  там...                         1946 

< Назад - 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - Далее >